Форум » Уайтхолл » "Правда, сказанная злобно, лжи отъявленной подобна" » Ответить
"Правда, сказанная злобно, лжи отъявленной подобна"
Джеймс Монмут: 3 мая 1665 года, позднее утро.
Ответов - 30, стр:
1 2 All
Джеймс Монмут: Дорожка, тщательно посыпанная песком, заскрипела под чьими-то торопливыми шагами. Послышалось яростное проклятие, произнесенное на удивление юным голосом, по благозвучности призванного скорее услаждать слух придворной красотки замысловатым мадригалом или, на худой конец, воспевать величие господа в торжественном псалме. Взбешенный герцог Монмут охлаждал свой гнев под зеленой сенью Уайтхолльского парка. Но ни пение птиц, ни ласковый шепот ветерка в кронах дерев, ни робкое дрожание лепестков лобелий, обрамляющих аллею, не примирило Джеймса с тем, что Карл Стюарт высокомерно отверг его притязания. Ярость герцога подпитывалась уверенностью, что всей правды он все же не услышал. Сжатым кулаком Монмут ударил по стволу бука, и боль в руке немного его отрезвила. Пусть королю вольно не признавать свой былой брак, но его желание и нежелание ничего не изменит в реальном положении вещей. Нужно лишь… раздобыть другие свидетельства. В памяти смутно забрезжило воспоминание о шкатулке, которую Люси показывала сыну и с придыханием в голосе говорила, что в ней заключено будущее его, Джеймса. Интересно, где эта шкатулка теперь? Но здесь опасные размышления Монмута прервались: он почувствовал, что его уединение нарушено, и обернулся.
Френсис Стюарт: Лёгкий ветерок, обдувавший лицо, освежал и заставлял кутаться в плащ слегка озябшие плечи. Юная леди убрала с лица небольшую прядь волос, которая, выбившись из причёски, щекотала ей щёку и губы. Вдыхать ароматы королевского сада, что могло быть более умиротворяющим и целебным для девы, которая проснувшись сегодня позже обычного, едва заставила себя встать с постели, чертыхаясь про себя на вновь вернувшуюся дурноту. Голова слегка кружилась и, казалось, не хватало воздуха, поэтому Френсис неуверенно, осторожно ступая босыми ножками по холодному полу, подошла к окну и не без усилия распахнула его, вдыхая тут же ворвавшийся в комнату свежий воздух. К завтраку фрейлина не прикоснулась, почувствовав прилив ещё большей дурноты при виде курицы в сметанном соусе. С совершенным безразличием она позволила Молли, одеть и причесать её. Сил не было даже шевелиться. - Вы бледны, как смерть, мисс, выпейте это, - произнесла служанка, тихо подошедшая к хозяйке, которая сидела в кресле возле окна, закрыв глаза. Френсис приняла из рук миссис Фицрой чашку какого-то отвара и, взглянув с недоверием на Молл, получила одобрительную улыбку и кивок, после чего, выпив небольшими глотками горькую жидкость, она и впрямь вскоре почувствовала себя лучше. Подрумянив ещё бледные щёки, мисс Стюарт отправилась в покои королевы. Утреня церемония была в самом разгаре, когда державшая в руках туфли на парчовой подушечке Френсис без разрешения присела на небольшой табурет у стены, почувствовав, что пол у её ног решил поменяться с потолком местами. На участливое обращение Её Королевского Величества, фрейлина медленно поднялась на ноги, отерев платочком, появившуюся от слабости испарину, и ровным слабым голосом ответила, что вновь чувствует себя дурно. На свои слова она тут же получила обеспокоенный ответ венценосной хозяйки, что дурноту лучше всего лечит молитва и уединение. Получив настоятельную рекомендацию отдыхать, Френсис вышла в коридор с мыслью, что в душной комнате ей явно легче не станет. Поэтому решив пройтись по саду, она тайком выскользнула из дворца. "Да, пройтись по парку было не такой уж неудачной мыслью", - думала Френсис, вытаскивая из корзинки маленького щенка, которого ей вчера принесли вместе с запиской от Карла. Прочитав строки, написанные ровным почерком, она спрятала листок бумаги, пахнущий королевскими духами, под подушечку в корзинке маленького спаниеля. Нельзя сказать, что она не была огорчена тем, что свидание с Его Величеством откладывается, но обещание скорой встречи грело ей сердце. Но... Мысли плавно изменили своё направление в сторону доктора Хейдона и его предсказаний, от чего настроение юной леди стало ещё более меланхоличным. Полностью погружённая в свои размышления, девушка шла по парковой аллее, прижимала к груди щенка, кутая его в плащ, укрывавший ей плечи. Услышав чьи-то ругательства, мисс Стюарт прислушалась. Голос казался до боли родным. Джеймс? Чуть прибавив шаг, Френсис вскоре увидела милорда Монмута, который, казалось, был вне себя от ярости, изливая её на ствол раскидистого бука, под которым он стоял. - Доброе утро, милорд, если оно и впрямь доброе для вас...
Джеймс Монмут: Меньше всего Монмут ожидал увидеть здесь Френсис Стюарт, живым напоминанием об еще одном его чувствительном поражении. – Доброе… – протянул он, скривив губы в циничной усмешке. – Не сомневаюсь, что для вас, миледи, оно очень доброе, – и герцог склонился в шутовском поклоне. – Теперь вы счастливы? Вы получили то, что хотели? Сквозь насмешку и сарказм можно было услышать слабые отзвуки тоски и сожаления. Если бы Френсис призналась, что не он составляет счастье ее жизни, смог бы он отступиться или продолжал бы преследование, полагая, что ценность победы заключается в самом факте завоевания?
Френсис Стюарт: Френсис невольно приподняла брови в искреннем недоумении. Что имел в виду герцог? Знать о визите короля к ней он, по идее, не мог. Неужто Молл проговорилась?.. Нет-нет, не может быть. В преданности миссис Фицрой девушка практически не сомневалась. Но кто знает? Если служанка не проболталась, тогда что сие значило? Искривлённые в саркастической улыбке губы, этот театральный, полный почти издёвки поклон... Предчувствуя неприятный разговор, Френсис снова ощутила головокружение, ее бросило в жар. Неужели Монмуту что-то известно?... "Следовало пройти мимо", - запоздало подумала мисс Стюарт, обескураженная таким приветствием. - Вашими молитвами, милорд. Но от чего вдруг такие вопросы и такой сарказм в вашем голосе? - спросила девушка, решив узнать наверняка, в чём, собственно, дело.
Джеймс Монмут: – Боже, да вы сама невинность, верно? – не унимался светлейший герцог, самозабвенно и с упоением растравляя свои раны. Ответ мисс Стюарт стал подобен искре в пороховом запале: Джеймс воспламенился с той же готовностью. – Клянусь, я бы поверил вам, не убедись я собственными глазами в вашей измене вчера ночью. Но не бойтесь, миледи, я не буду вас упрекать. Ведь это такая почетная и завидная участь – стать королевской любовницей! Христианское милосердие последней фразы разительно контрастировало с кровожадным выражением лица Монмута. Не хватало лишь черной краски, чтобы сходство с мистером Чарльзом Хартом в роли Отелло стало полнейшим.
Френсис Стюарт: Щёки мисс Стюарт побледнели с той же быстротой, что и несколько минут назад покраснели. Любовница короля?! Но ведь это не так! Она не фаворитка Его Величества. Во всяком случае, Френсис искренне полагала, что таковой она не является. Да и по сути, король не лишал её невинности. Во всяком случае, пока... И надо отметить, был более сдержан, чем тот же Джеймс накануне. Возмущение от услышанного накрыло её как снежная лавина. - Что же вы не постояли ещё пару минут, чтобы увидеть как ваш отец покинул мои покои, не совершив греха со мной? Раз уж вы, милорд, посчитали достойным себя подслушивание и подглядывание, от чего же вы не дождались кульминационного момента? - ядовито ответила девушка, тяжело дыша от ярости, стараясь чеканить каждое слово. Щенок, которого Френсис прижимала к груди, видимо, почувствовав некоторое неудобство, высунул голову из под тёмно-синей ткани плаща и возмущённо тявкнул.
Джеймс Монмут: Отпор и ответный упрек мисс Стюарт слегка умерили обличительный пыл герцога, и ему достало благородства покраснеть. О том, что невинность фрейлины осталась непотревоженной, свидетельствовал не столько смысл слов, сколько прозвучавшее искреннее убеждение, что для совершения «греха» нужна целая ночь. – Это правда, Френсис? – спросил Монмут почти робко и с прежним ожесточением добавил. – Но все равно это случится, не сегодня, так завтра. О Боже, зачем вы вообще его впустили? – воскликнул он с неподдельной мукой в голосе. В данную минуту Монмут особо остро ощутил, что ему нечего противопоставить ослепляющему блеску августейшего соперника. О, если бы он был признанным принцем! Тогда… Джеймс запретил себе воображать, что было бы тогда, чтобы не впасть в еще большее отчаяние.
Френсис Стюарт: Френсис, хмыкнув, пожала плечами. Вслед за тем она описала рукой в воздухе выражавший её эмоции невообразимый жест, который был достоин придворных поэтов, читавших свои оды и поэмы, а по сути, был отмашкой. - Вы не знаете, милорд, что для короля не существует закрытых дверей? - холодно ответила мисс Стюарт, пытаясь поглаживанием утихомирить щенка, который покусывал ей руку. - Быть может, вы предлагаете мне чинить отпор сюзерену? Ваша Светлость, не хуже меня знает, что все женщины двора по праву принадлежат Его Величеству. Или я ошибаюсь? - добавила девушка, настойчиво глядя прямо в глаза герцога. Монмут вёл себя как ревнивый муж, забывая, что является чужим супругом, и что ей он сам мог предложить всё ту же роль любовницы. Да и, в конце концов, что может Джеймс противопоставить "праву первой ночи"?
Джеймс Монмут: – С каких это пор в христианнейшей Англии царят нравы и обычаи Турецкой Порты? – брезгливо вопросил Монмут. – Вы… приравниваете себя к вещи, раз определяете свою принадлежность. Тогда будьте последовательны и назовите себе цену, – предложил он с обидой тем более горькой, что в глубине души сознавал, что требуя от Френсис противостоять домогательствам короля, он требует почти невозможного. Однако сразу же, как только жестокие слова слетели с его губ, Джеймс пожалел о них. – Нет, забудьте то, что я сказал, – поспешно произнес он. – Я был зол и несправедлив. Но вы должны понимать, что все мои упреки продиктованы лишь неподдельной заботой о вашем благополучии, Френсис. Вы в опасности, в такой опасности, о которой и не подозревает ваше невинное сердечко, – и Монмут с мольбой коснулся руки мисс Стюарт.
Френсис Стюарт: Странное существо человек. В нём так всё причудливо замешано Господом, что порой диву даёшься. Ещё секунду назад Френсис была готова задушить герцога. Гнев туманил рассудок, и с уст фрейлины уже были готовы слететь не менее жестокие слова, чем только что услышанные ею. Но стоило Джеймсу переменить тон и коснуться её руки, как мисс Стюарт неожиданно вздрогнула, словно пробудилась. Адское пламя возмущения и оскорблённого самолюбия в её душе сменяла тоска и горькая нежность. Он заботится о её чести, печётся о её благополучии, а значит о ней... Слова Монмута об опасности до боли напомнили Френсис о разговоре с Хейданом. Тень сомнения вновь закралась к ней в душу. Следовало поговорить с кем-то, кто, возможно, знал Его Величество со стороны ей неведомой и непонятной, то есть мужской. Ну, кто как не сын, в чьих жилах текла кровь Карла, мог понять его. Но не следовало так же, забывать, что в данном случае милорд Монмут скорее выступал в роли соперника короля. - Уже забыла, - дрожащими губами вымолвила мисс Стюарт, - прошу вас, продолжайте, Джеймс. Продолжать "что" было не понятно самой Френсис. То ли рассказ об опасности, ей грозившей, то ли о заботе герцога о ней, а то ли она лишь хотела, чтобы его рука чуть дольше задержалась на её...
Джеймс Монмут: С выбором, поделись мисс Стюарт своими сомнениями вслух, затруднился бы и сам светлейший герцог. Однако, не ведая о дилемме собеседницы, он избрал то, что отвечало его желаниям и выгоде. Удостовериться, что Карлу Стюарту действительно не повезло там, где было отказано его сыну. Укрепить Френсис в ее решении, но все же не переусердствовать с призывами к добродетели, иначе крепость в дальнейшем окажется неприступной не только для Его Величества, но и для самого Монмута. – Поклянитесь, Френсис, – хрипло проговорил Джеймс, продолжая удерживать ладонь фрейлины, – что король ничего не получил от вас. Вы же знаете… Мне больно о том говорить – ведь он мой отец, и я восхищаюсь им и люблю – но ведь всем известно, что он не пропустит ни одной юбки: от герцогини до актрисы. Возможно, стать возлюбленной короля – честь, но лишь тогда, когда эта честь принадлежит единственной. Когда же женщина всего лишь одна из многих, – Монмут выразительно пожал плечами и невесело усмехнулся, – я не буду оскорблять ваш слух тем именем, каким станут называть такую женщину. Уж поверьте, я знаю, о чем говорю – я сын одной из них, и мне до сих пор приходится выслушивать… – Джеймс сжал зубы и замолчал, тяжело дыша.
Френсис Стюарт: Быть бастардом наверняка не слишком-то приятно! Пусть даже короля. Неважно! Суть не меняется, даже от происхождения папаши. И хоть какие титулы тебе потом не носить, но один из них ты пронесёшь через всю жизнь, скрежеща зубами каждый раз, когда услышишь, как тебе покажется, более жёсткую нотку в голосе собеседника или увидишь более холодный взгляд. Ведь всё это ты списываешь на свой "титул", справедливо полагая, что будь ты законным наследником, тебя всё же воспринимали бы иначе... Френсис вдруг внезапно поняла, как наверняка страдает стоящий перед нею юноша. Почему-то ранее она совсем не думала об этом, а сейчас, слыша его учащённое дыхание, вызванное явным раздражением, участливо сжала державшие её руку пальцы. Оскорблять слух ей и не надо было, слов было вполне достаточно. И следовало отметить, что подобраны они были как раз верно. Цель была достигнута. Мисс Стюарт таяла от сострадания к герцогу, с горечью отмечая для себя, что в словах Джеймса не было ни тени поклёпа на Его Величество. Об увлечениях Карла ходили легенды, а о его случайных "слабостях", казалось, говорили даже подсвечники в коридорах Уайтхолла. И от чего она решила, что череда бесконечных фавориток короля неожиданным делом прервётся как раз таки на её персоне? Сколько таких у него было, которые самодовольно полагали именно так. И где они?! - Клянусь, - слегка осипшим голосом ответила Френсис, сопровождая свои слова коротким вздохом, в котором было столько не сказанного, что, пожалуй, и не стоило говорить...
Джеймс Монмут: Монмут вздохнул с заметным облегчением и впервые с момента встречи с мисс Стюарт (да и вообще за все утро) улыбнулся. Привычка продумывать свои действия на много шагов вперед герцогу была несвойственна, однако эффект от его слов был таков, что он невольно задумался и понял, что сообщать Френсис новость о законном браке его родителей – что он хотел сделать в порыве тщеславия еще пять минут назад – будет опрометчиво. Помимо удовлетворения своего тщеславия он обелит репутацию Его Величества и внушит мисс Стюарт надежды и чаяния, которые не принесут ей ничего, кроме разочарования и горя, а его собственные – поставят на грань краха. – Этого мне достаточно, Френсис, – произнес Джеймс и поднес к губам тонкие пальчики фрейлины. – Мы вновь… друзья? Пауза сопровождалась столь выразительными взором и вздохом, что лишь глухой и слепой не догадался бы, что милорд Монмут жаждет гораздо большего.
Френсис Стюарт: Мисс Стюарт, хвала Господу, не была ни слепой, ни глухой. Разумеется, она заметила томление во взгляде карих глаз герцога, но понять всю суть его была не в состоянии. Целомудренная Френсис наверняка бы просто упала в обморок, узнай она неожиданно, что таит в себе мужская любовь. Невинность ужасается там, где знание ценит каждый взгляд, каждое прикосновение. Потому что знание приходит не внезапно, а с годами, пройдя через взлёты и падения, мёд любовных восторгов и горечь разочарований. Женщине, как и хорошему вину, нужно время, чтобы приобрести "вкус". А в мире мужчин встречаются разные представители. Есть гурманы, которые справедливо полагают, что в любви главное не количество, а качество - и эти счастливцы, как правило, не знают послевкусия, точно избирая спутницу по себе. Есть невежды, которые не могут отличить пиво от самого изысканного из вин, им лишь бы в голове кружилось. Ну что с них взять? И есть, наконец, пьяницы, которые меняют женщину за женщиной в поисках острого ощущения, которое и привело их, некогда, к такой зависимости от любовных утех. Или которое они просто никогда не испытывали. При этом в чём не приходится сомневаться, так это в том, что от невинности почти ни один из сынов Адама не отказался бы... Поэтому будучи плодом не сорванным, а значит желанным, как нечто свежее, нерастраченное и уж точно никем не пробованное, Френсис даже не догадывалась о истинных намерениях многих из её ухажёров. А Джеймс, говоривший о грозивших ей опасностях, хотя и был во многом прав, всё же в силу своей молодости, так же не в состоянии был ещё понять, что женщина может быть не только любовницей, но и другом и даже опорой. Быть тем "вином", которое попробовав раз, хочется пить постоянно, а другие "вина" после неё кажутся солёной водицей. Итак, расценив взгляд Джеймса, как ничем не грозившую её целомудренности симпатию, мисс Стюарт вместо ответа тепло улыбнулась и коснулась щеки милорда лёгким, почти неощутимым, коротким поцелуем.
Джеймс Монмут: Однако намерения, облеченные в слова, при всем несовершенстве передающего их средства – ибо изреченная мысль, облаченная в плоть звуков, умирает уже на устах говорящего – тем не менее, намерения эти имеют то преимущество перед молчаливым выражением чувств, что поддаются меньшему расхождению в толковании. Целомудренный поцелуй в щеку герцог воспринял как первый шаг, который скромная девица просто не осмеливается сделать более откровенным, и как истинный мужчина Монмут пришел ей на помощь. Рука герцога соскользнула с ладони Френсис выше, к округлому локтю. Второй он повернул к себе подбородок мисс Стюарт и приник к алым трепещущим губам.
Френсис Стюарт: Шквал эмоций, рождаемый где-то глубоко внутри, почти нервной дрожью или трепетом странного возбуждения перед объектом его вызываемым, накрыл несчастную мисс Стюарт точно волной. Ощущения, вызываемые мужскими прикосновениями, были сильны своей неизведанностью и от того казались острее клинка, точно пронзавшего ещё не привыкшее к ним юное сердце. Тонкие пальцы задрожали, робко касаясь груди герцога. В глазах потемнело от страха испытываемого наслождения, от боязни быть кем-то увиденной в объятьях Джеймса и одновременно от укола совести, вызванного метаниями между двух... или трёх (вспомнила неожиданно Френсис о герцоге Ричмонде) поклонников. Пока хозяйка почти лишалась чувств, прильнув к королевскому сыну, маленький спаниэль вероятно был просто возмущён тем невниманием которое ему выказывали эти двое целующихся, потому что тут же ощутимо укусил Монмута за руку.
Джеймс Монмут: Мало что может обескуражить юного джентльмена, вздумавшего доказать предмету страсти силу своей влюбленности, однако маленькой собачке, цапнувшей герцога за рукав в понятной досаде забытой любимицы, это удалось. Монмут вскрикнул более от неожиданности, чем от боли, и выпустил Френсис. – Проклятая шавка! – воскликнул он и с обиженным недоумением воззрился на спаниеля, рычавшего тонко и испуганно, но с уверенностью в праве защищать от посягательств свою территорию. При этом вид у щенка был до того забавный, что Монмут перестал ощупывать попорченный камзол и удивленно рассмеялся: – Френсис, да он вас ревнует! Что ж, я его понимаю и сердиться не буду, хотя выразил он свои чувства совершенно неучтиво, – герцог укоризненно погрозил пальцем, и спаниелька звонко тявкнула.
Френсис Стюарт: Френсис вздрогнула от неожиданного возгласа Джеймса, но когда увидела рычащего спаниеля, не смогла сдержать улыбки. Подаренная Его Величеством собачка ревниво кусает соперника. Почти сюжет для водевиля. Сама по себе комичная ситуация приобретала ещё более неоднозначный смысл от того, что соперником был королевский сын. Потрепав пёсика за ушко, словно наказывая за неучтивость, девушка коснулась руки юного кавалера. - Придётся этого маленького невежду обучить светским манерам. Вы поможете мне в этом, милорд? Она тихонько засмеялась, довольная тем, что герцог не стал злится на щенка.
Джеймс Монмут: – С удовол… – начал улыбающийся Джеймс, уже совершенно простивший невоспитанную шавку, коли она послужит залогом для будущего свидания, как новая мысль кольнула ревнивое самолюбие герцога. Он внимательней посмотрел на щенка. Собачонка неоспоримо была из породы тех, которыми тешил свой досуг Его Величество. С другой стороны, бездумно повинуясь моде, такими кишела добрая половина двора. – Ответьте, Френсис, – произнес Монмут, стараясь говорить небрежно, словно спрашивает о сущем пустяке, однако в глубине горла, как застрявшая рыбья кость, звенело напряжение. – Скажите, откуда у вас это чудное создание? Собачка совсем мала, и не припоминаю, чтобы видел ее у вас прежде.
Френсис Стюарт: Мисс Стюарт не стала поднимать глаза на герцога. Смущение не позволяло ей смотреть спокойно. Она ощущала себя ветреной лицемеркой и от части была права. Хотелось убежать или исчезнуть вовсе. Надо было как-то справится со своими эмоциями, а ещё лучше хоть немного быть последовательней в поступках. - Это подарок, - тихо, но ровно ответила девушка, почёсывая щенка за ухом. Пёсик совсем, казалось, утихомирился и лениво лизнул хозяйке руку в ответ на ласку. Врать Джеймсу в который раз как-то не хотелось, поэтому Френсис предпочла ответить на вопрос частично, надеясь, что у Монмута хватит такта не спрашивай чей же всё так дар только что испортил ему камзол.
полная версия страницы