Форум » Уайтхолл » "Косого взгляда с нас не спустит подозренье..." » Ответить
"Косого взгляда с нас не спустит подозренье..."
Анна Гайд: 4 мая, покои герцогини Йоркской, поздний вечер "Все женщины, запомни, или пали, Иль падают, или упасть готовы" Джон Форд "Разбитое сердце"
Ответов - 45, стр:
1 2 3 All
Анна Гайд: - Не смейте пререкаться! - в сердцах герцогиня даже топнула ногой. Не будучи суеверной, Анна все же испытала крайне неприятное ощущение, глядя на испорченный гребень - как ей припоминалось, в сонниках он выступал обещанием любовной связи. Единственным мужчиной в жизни герцогини был ее муж, и то, что именно Арабелла умудрилась сломать его давешний подарок, казалось весьма красноречивым предзнаменованием. - Я настоятельно требую, мисс Черчилл, чтобы вы вели себя с его высочеством, сообразуясь с положением моей фрейлины. Проявляя уважение ко мне. Заботясь о своем добром имени. В противном случае, я буду вынуждена отослать вас к родителям, подробно объяснив, каковы были причины вашей отставки, и путь обратно ко двору будет вам навеки заказан, - голос Анны не дрожал от ярости, но трепет ноздрей, лихорадочный румянец и пульсирующая жилка на виске свидетельствовали, что леди Йорк вот-вот может потерять самообладание.
Арабелла Черчилл: – Да я же не пререкаюсь! – мисс Черчилл уже и вправду была готова заплакать, результат, отрадный для любой женщины, распекающей другую. – Мадам, поверьте, что я питаю к вам чувство самого глубокого уважения – и большего я не положила бы к ногам самой королевы. Скажите лишь, кто оклеветал меня в ваших глазах, Ваше Величество, и я опровергну эти обвинения! Руки несчастной фрейлины дрожали, на бледном лице под искусно нанесенными румянами и в открытом декольте выступили неровные красноватые пятна – редкий гость, природный румянец, отнюдь не красил Арабеллу. Ей казалось высшей несправедливостью, что, не вкусив сладости греха даже кончиком языка, она вынуждена сразу сносить его горькие последствия. Опасная грань, отлично знакомая всем женам ревнивцев, когда некрепкая добродетель, терпя незаслуженные оскорбления, теряет свои укрепления одно за другим вернее, чем от венка пылких сонетов или наполненного золотом кошеля, преподнесенными настойчивыми ухажерами.
Анна Гайд: "Да, хоть и умелец ты в оправданиях, но я все-таки хочу есть и непременно съем тебя!" - слова волка из басни, обращенные к несчастному ягненку, сейчас могла бы с полным правом повторить и герцогиня Йоркская. Вот только ее фрейлина вовсе не была таким уж кротким агнцем... - Ваши взгляды, ваши жесты, ваши улыбки, - Анна поднялась во весь рост, желая окончательно подавить Арабеллу своим величием супруги наследного принца. - Зачем кому-то клеветать на вас, если достаточно просто понаблюдать за вашими ужимками! Я имела сомнительное удовольствие собственными глазами видеть, как вы пытаетесь красоваться перед моем мужем. Довольно оправданий. Я уже сказала вам, на каких основаниях вы можете сохранить свое место при дворе, и не намерена повторяться.
Арабелла Черчилл: Мисс Черчилл пыталась, как едко выразилась герцогиня, красоваться не только и столько перед ее супругом. Выгодно подать прелести, которыми скромно наделили природа и Бог, – единственная и естественная надежда невзрачной девицы на привлекательность, и теперь Анна требовала от Арабеллы принести эту жертву своему тиранству. Жертву непомерную и несправедливую, по глубокому убеждению мисс Черчилл. Некогда одна царица, встав от длительной болезни и потеряв многое из красоты, не нашла лучшего восполнения утраченного, чем приказать всем своим придворным дамам остричь волосы, дабы ни одна из них не смела превосходить прелестью несчастную королеву. Если бы Арабелле была известна эта история, она нашла бы множество сходства в нынешнем своем положении. – Вы выразились предельно ясно, мадам, – бесцветно промолвила мисс Черчилл, скромно опустив глаза, точно с сей же минуты готовая исполнять отданное ей повеление. – Позволено мне будет удалиться? На самом же деле Арабелла лихорадочно изыскивала способ и лицо, которые могли бы ей помочь и защитить от немилости патронессы, или убедить Анну, что обвинения ее беспочвенны.
Анна Гайд: - Подите вон! - уже совершенно забываясь, бросила Анна, не в силах относиться к дерзкой девчонке иначе, чем к воровке, которая попыталась бы срезать у нее кошелек. Пусть попытка - еще не преступление, и слезы могут быть вполне искренними, равно как и клятвы снова не ступать на кривую дорожку... но что-то заставляет предполагать, будто лишь страх немедленной и жестокой расправы становится причиной подобного пылкого раскаяния. Стоит, однако, отвернуться, как та же дрожащая ручонка немедленно потянется к чужому имуществу. Отныне леди Йорк ни на грош не доверяла свой фрейлине, и в глубине души считала ее отъезд к родителям делом вполне решенным - пусть только появится хоть ничтожный повод подозревать мисс Черчилл в недобродетельном поведении. При известном желании за проявление преступного легкомыслия можно было принять что угодно: неуместную улыбку, низкий вырез платья, зевок во время проповеди....
Арабелла Черчилл: Мисс Черчилл отступила, как английский флот, потрепанная, но не уничтоженная до конца. Низко склонившись в реверансе, она скрылась за спасительной дверью и лишь снаружи дала волю слабости и дрожащим коленям, опершись спиной о стену. Прикосновение холода к пылающему затылку отрезвило фрейлину. Не время и не место предаваться отчаянию – поймав преувеличенно-равнодушный взгляд ливрейного лакея, Арабелла тихо всхлипнула и направилась прочь столь быстро, насколько позволял этикет, пышные юбки и достоинство придворной дамы. Очень скоро пристойная семенящая походка сменилась дробным стуком каблучков. Яростно смахивая льющиеся слезы и размышляя о несправедливости сильных мира сего, мисс Черчилл все ускоряла шаг по дворцовым коридорам. Она почти слово в слово могла произнести вслух то, о чем раздумывала герцогиня Йоркская: ее изгнание дело почти решенное, если только Арабелла не заручится покровительством кого-то более сильного. Правда ли, что на нее смотрел сам король? Как ни странно, это соображение ничуть не утешило мисс Черчилл, не готовую ни соперничать с миледи Кастлмейн, ни становиться минутной прихотью монарха. Всецело поглощенная собственными горестями, мисс Черчилл не глядела по сторонам и перед собой, и вскоре была за это наказана. Завернув за очередной угол, она со всей силы столкнулась с джентльменом, мирно шедшим по своим собственным делам. Арабелла испуганно охнула и неучтиво схватилась за камзол встречного, чтобы не упасть, подняла глаза и онемела, увидев перед собой человека, от которого ей было приказано держаться как можно дальше.
Джеймс Стюарт: - Миледи? - неожиданность неожиданностью, но реакция старого фехтовальщика - а у сыновей Карла Стюарта были отменные учителя - в последнее мгновение позволила мужчине избежать столкновения, которое для второй стороны, не отличавшейся крепостью сложения и привычкой к физическим упражнения, грозило оказаться болезненной. Герцог Йоркский, возвращавшийся из своих покоев, был в наилучшем расположении духа. То, что он не успел сделать до игры, лорд-адмирал с лихвой наверстал позже, покинув ломберный стол после нескольких выигрышных партий. Он отдал все распоряжения, которые намеревался сделать, изучил все письма, представленные ему секретарем, надиктовал ответы и отметил их своей размашистой подписью, и теперь, довольный трудами праведными, намеревался получить заслуженную награду в супружеской спальне. - Мисс Черчилл, что случилось, отчего вы в слезах? - добродушно поинтересовался принц. - Неужели любимая собачка ее высочества приболела? Или некий джентльмен повел себя неучтиво или развязно? Скажите мне его имя, клянусь, он пожалеет о своем проступке.
Арабелла Черчилл: – Ах, не спрашивайте, только не спрашивайте! – простонала мисс Черчилл. Осознав, что она самым неприличным образом вцепилась и повисла на Его Высочестве, фрейлина отскочила от него с резвостью пугливой кобылки. – Прошу меня простить, Ваше Высочество, – срывающимся голосом произнесла она, склоняясь в низком реверансе и от всей души мечтая провалиться на месте, испариться или еще каким-то причудливым и быстрым способом скрыться с глаз герцога Йоркского. Если об этой встрече, достойной подмостков Друри-лейн, донесут герцогине, Арабеллу не спасут никакие оправдания и заверения в своей преданности. Меж тем следовало как-то оправдаться за свою неуклюжесть, но правдиво ответить на участливые вопросы принца казалось мисс Черчилл совершенно невозможным. Заявить Его Высочеству, что, по мнению его супруги, Арабелла заглядывается на него, или – что еще хуже – он на Арабеллу… Попросту означает предоставить дополнительный повод быть отосланной от двора. Сквозь опущенные ресницы мисс Черчилл взглянула на герцога уже иным, оценивающим взором – против воли и против благоразумия женское тщеславие подстрекало выяснить, права ли герцогиня в своих опасениях. Поскольку фрейлина точно знала, что никакой вины за нею нет, то основание для супружеской ревности мог дать лишь сам Джеймс. В таком случае справедливость требовала, вопила и взывала, чтобы принц исправил причиненное зло. – Не спрашивайте меня о причинах! Я не могу рассказать вам… – вновь повторила она, но уже тем выразительным тоном, что, разжигая любопытство, подстрекает непременно расспросить.
Джеймс Стюарт: - Вы ставите передо мной непосильную задачу, миледи, - улыбнулся Джеймс. Нежелание девушки делиться с ним причинами своей тревоги и слез, всего несколькими мгновениями ранее блестящими дорожками сверкавшими на юном личике, только укрепляли его в намерении узнать, что послужило причиной их появления. - Когда дама плачет, когда торопится так, словно за ней гонятся все силы Преисподней, истинный моряк стоять в стороне не способен. С этими словами ловким движением из кармана жюстокора был извлечен платок, на уголке которого рукой обидчицы Арабеллы ровными стежками был вышит вензель принца. - Прошу вас, мисс Черчилл... И все же, что вас так напугало? Надеюсь, с ее высочеством все в порядке? - неожиданно Йорку подумалось, что его собственная супруга в эту самую минуту могла задыхаться в приступе удушья или неподвижным, вследствие удара, взглядом смотреть в потолок. Анна была так молода, но даже юные создания подвергались капризам, которые демонстрировало их собственное здоровье.
Арабелла Черчилл: – Ее Высочество чувствует себя как нельзя лучше, – колко отозвалась Арабелла, осторожно промокая батистовым платочком влажные щеки. Безудержные всхлипывания перешли в судорожные вздохи, трогательные в своей детской безыскусности. – И… меня ничего не напугало. Я не такая трусливая гусыня, чтобы заливаться слезами от страха, – на мгновение блестящие от слез глаза с вызовом сверкнули из-за платка, – но когда сталкиваешься с несправедливостью и знаешь, что не сможешь дать отпор… Не имеешь даже права оправдаться… Острые плечи мисс Черчилл задрожали в новом приступе рыданий, и она вновь уткнулась в спасительный платок, с ребяческой мстительностью елозя носиком по вышитому вензелю в обрамлении нехитрого узора.
Джеймс Стюарт: - Кто вас обидел, миледи? - Джеймс уже догадался, кто так искусно довел девушку до слез, и теперь сгорал от любопытства, не ведая, чем сумело это прелестное дитя прогневать его супругу, всегда отличавшуюся выдержкой и терпением. - И что за несправедливость была учинена? Взгляд принца потеплел. Озорной огонек, сверкнувший в глазах Арабеллы, говорил, что все не так безнадежно и не вопрос жизни и смерти встал во всей своей неотвратимости перед фрейлиной герцогини Йоркской. Румянец пылал на соблазнительно свежем личике, а в волнении грудь вздымалась достаточно часто, чтобы привлечь внимание лорда-адмирала не только к горестям мисс Черчилл, но и к ее персоне. - Позвольте попротежировать вам. Не сомневаюсь, мое вмешательство сослужит вам добрую службу. Итак?..
Арабелла Черчилл: – Вы так добры! – чистосердечно воскликнула мисс Черчилл. Намек на герцогиню, как думала Арабелла, вышел у нее достаточно прозрачным, и то, что принц и не подумал ловко ретироваться, служило добрым знаком. Признаком ли чар юной фрейлины, или зреющих супружеских неурядиц, невольной заложницей которых стала Арабелла, – сие было уже не так важно для девицы, попавшей в беду и ищущей способа выкрутиться из неприятного положения. – Виной всему только мое злосчастье, Ваше Высочество, – с глубоким вздохом приступила она к требуемому рассказу, – поскольку я и помыслить не могу, что Ее Высочество каким-то образом хотела обидеть меня. Тут мисс Черчилл заметно погрешила против истины, так как в глубине души винила герцогиню Йоркскую во вздорности и яростном желании во чтобы то ни стало уязвить свою несчастную фрейлину. – Но я не могу повторить ее слова… – Арабелла горестно покачала кудрявой головкой и виновато потупилась, – без опасений оскорбить вас.
Джеймс Стюарт: Лицо Йорка, от природы продолговатое, вытянулось еще больше. Какая связь существовала между ним и Арабеллой? Он наперечет помнил всех своих пассий и внебрачные похождения, и среди них, даже если он был сильно пьян, никогда не мелькала эта хорошенькая фрейлина. Несколько любезных, но ничего не значащих в своей формальности слов в присутствии Анны - вот и все, что объединяло этих двоих. Кажется, сейчас они впервые сталкиваются наедине. - Не бойтесь, миледи, ничего не бойтесь. Слово джентльмена, слово принца, что я не рассержусь на вас, - заверил девушку Джеймс. Непроизвольным движением он расправил плечи, затекшие после длительного пребывания за столом. - И я попробую развеять этот миф о вашем злосчатье. Не может злосчастье коснуться такой прекрасной особы. Герцог улыбнулся Арабелле, внезапно осознавая, что она и в самом деле была весьма хороша собой. Странно, что прежде он не обращал внимание на ее белые руки, которые нынче так трепетно теребили его платок, и огромные глаза.
Арабелла Черчилл: Выпалив свое интригующее заявление, мисс Черчилл была вынуждена продолжить независимо от собственных желаний или робко проклюнувшегося голоса благоразумия. К тому же этот самый голос громче (и гораздо ехиднее) подсказывал, что будет ли протекция принца опасной или полезной для опальной фрейлины, зависит от самой Арабеллы. В конце концов, перед ее глазами был живой пример в качестве Барбары Кастлмейн, сумевшей настоять на своем и остаться статс-дамой королевы, несмотря на яростное сопротивление Екатерины. Украдкой рассматривая Джеймса сквозь мокрые ресницы, мисс Черчилл не без подачи герцогини видела не только наследника престола и супруга ее патронессы, но и, по злому определению античного философа, обыкновенное двуногое без перьев, человека из плоти и крови. И надобно сказать, что зрелище для мисс Черчилл не было отталкивающим. – Ее Высочество думает, что вы… она думает, что я… – Арабелла скомкала в ладони платок, однако, решив, что его спасительные возможности полностью исчерпаны, не стала более искать в нем утешения, а обратила блестящий взор на принца. – Она обвинила меня в том, что я позволила вам вольности, которые допустимы лишь мужу. Как видите, что бы вы ни сказали или ни сделали, каждое ваше слово в мою защиту только усугубит положение, – грустно промолвила она. – По крайней мере, все, что говорила я, оборачивалось против меня же.
Джеймс Стюарт: Некий инстинкт метался, словно лисица в окружении гончих, между потребностью возмутиться и желанием рассмеяться. Но, не видя подходящего повода для первого - не считать же таковым подозрительность супруги, которая, вероятно, снова в тягости, а значит, может капризничать и видеть то, о чем в иное время даже не помыслила бы, герцог выбрал второе. - Простите меня, мисс Черчилл, но я настолько верю в вашу добродетель, что подобные обвинения кажутся мне смешными, - принц лучезарно улыбался девушке, при этом взгляд его вновь и вновь оценивающе бродил по ее лицу и по моде откровенному декольте. - Хотя, признаться, такая несравненная особа оказала бы честь любому королю, ответив на его чувства. Джеймс не забыл, куда и для чего направлялся, но горячая кровь, доставшаяся им с августейшим братом от любвеобильного Наваррца, начинала бурлить в жилах при мысли о приятных часах, которые могла бы подарить ему юная Арабелла, буде обвинения герцогини Йоркской хоть сколько-нибудь верны.
Арабелла Черчилл: Возможно, Джеймс удивился бы, но Арабелла тысячу раз предпочла бы возмущение. Возмущение – это свидетельство гнева, невиновности, неравнодушия, наконец. Смех же доказательство недвусмысленного пренебрежения и только. Его Высочество не потешался бы, если сплетни связали его имя, к примеру, с красавицей миледи Кастлмейн или Фрэнсис Стюарт. Имя мисс Черчилл, разумеется, не могло вызвать иной реакции, кроме взрывов хохота. – Рада, что смогла позабавить вас, Ваше Высочество, – отозвалась Арабелла, не сумев скрыть обиженного холодка в голосе. – Но знаете ли, врачи не рекомендуют смеяться более четверти часа в день без вреда для здоровья, так что не стесняйтесь, у вас осталось еще добрых десять минут. Моя добродетель столь несокрушима, что оградит меня и не от такой напасти. Она сморщила носик и печально посмотрела в вырез лифа, скромное обилие плоти в котором оставляло желать большего взыскательному ценителю. Мисс Черчилл с горечью подумалось, что она носит доспехи, защищающие ее добродетель не в душе, по образному выражению проповедника придворной церкви, а снаружи, что не может не удручать. Ведь если не всякая мечтает стать соблазненной, то всякая подспудно желает быть подвергнутой этому соблазну, дабы с негодованием отвергнуть нечестивые поползновения.
Джеймс Стюарт: - Оградит? - переспросил принц, умиленно наблюдая за тем, как сердится невинно обвиненная девица. Она была очаровательна в гневе, и в глазах Джеймса промелькнуло то задумчивое выражение, которое наверняка появлялось у философов древности при первой мысли о предмете, что впоследствии занимал их умы на протяжении всей жизни. - На вашем месте, мисс Черчилл, я бы не зарекался. С вашей молодостью и красотой оставаться непорочной Дианой крайне трудно. Актеонов будет слишком много, чтобы растерзать их всех. Это мифологическое сравнение герцог сопроводил поклоном и почтительным поцелуем, позволившим ему ощутить нежность девичей кожи и вдохнуть ее едва уловимый аромат. Милая славная Арабелла, как жаль отдавать тебя замуж за какого-нибудь сифилитичного пьянчужку из окружения короля или титулованного фермера, смыслящего лишь в пахотах и пашнях. Разве оценят они такой дар?.. - Если быть откровенным, миледи, то эти десять минут я бы потратил на то, чтобы говорить вам самые изысканные комплименты, если моряк способен на подобное.
Арабелла Черчилл: Арабелла настороженно посмотрела на принца, но убедившись, что он вполне серьезен, задорно рассмеялась, чувствуя, как на щеках высыхают дорожки слез. – У вас неплохо получается, Ваше Высочество. Для моряка, – лукаво заметила фрейлина. – Признайтесь, вы много практиковались или это умение входит в список предметов обучения принцев крови? Подумать только, раньше она побаивалась сурового герцога Йоркского, считала угрюмым сухарем и занудой. Мисс Черчилл перестала удивляться, как именно нынешний образец здравомыслия и респектабельности умудрился некогда соблазнить мисс Гайд.
Джеймс Стюарт: - Скорее, это результат благоприятного стечения обстоятельств, самым главным из которых является предмет комплиментов, - принимая подачу Арабеллы, герцог дал увлечь себя в игру, внешне изысканную и безобидную, хотя на горизонте и замаячили медовые берега фривольности. - Например, старая гаргулья никогда бы не взволновала душу и, как любят выражаться наши пииты, не позволила бы ветрам вдохновения пробежаться по струнами лиры. Еще один поцелуй был запечатлен на изящной формы ручке, после чего Джеймс не счел должным отпустить ее, но продолжал слегка сжимать, накрывая свою добычу украшенной драгоценным рубином ладонью. Ловушка захлопнулась не только для пальчиков фрейлины, но и для Йорка, падкого на юную красоту. - Так что практика моя не столь обширна, как, к примеру, у его королевского величества, - без зазрения совести соврал принц, - но я был бы счастлив получить у вас несколько уроков. Что женщинам нравится слышать, мисс Черчилл?
Арабелла Черчилл: – Что все будет именно так, как им хочется, – без колебаний ответила Арабелла, на сотню лет предвосхищая злую сатиру французского вольнодумца. – А уж потом, как они красивы, остроумны и добродетельны. В нисходящей последовательности, как в нотах итальянской песенки, что на днях пел для фрейлин милорд Сэдли. Ее маленькая ручка беспокойно шевельнулась в ладони принца, но по размышлении мисс Черчилл решила оставить ее на месте и задумчиво посмотрела на Джеймса. – Сдается мне, что я сейчас совершаю именно то, от чего предостерегала меня Ее Высочество. Чем не сюжет для комедии Королевского театра? Только мне почему-то не смешно, – тихо промолвила она.
полная версия страницы