Форум » Уайтхолл » Орест и Пилад, или О настоящей мужской дружбе » Ответить
Орест и Пилад, или О настоящей мужской дружбе
Джон Рочестер: Покои герцога Монмута, 1 мая 1665 года, начало первого.
Ответов - 52, стр:
1 2 3 All
Джон Рочестер: Как ни странно, Рочестер не был любителем рыбалки, хотя его манера обращаться с Монмутом живо напоминала это тонкое искусство - забросить наживку, дождаться, пока клюнет, подсечь и вытащить трепыхающуюся добычу на берег. Во всяком случае, вид у Джеймса был, как у золотой рыбки, завидевшей аппетитного червяка, даже глаза округлились. - Помнишь, как Бэкингем принял Кинастона за даму? - небрежно полюбопытствовал Рочестер, отпивая глоток вина и, покатав его на языке, уточнил: - Платье, грим, парик - девица из Нэда обычно просто загляденье.
Джеймс Монмут: Монмут усмехнулся: Бэкингем тогда свалял изрядного дурака. Впрочем, светлейший герцог с редкой для него справедливостью подумал, что если бы его не предупредила Нелли, он и сам бы был обманут. Другое дело, что «девица» Кинастон была не совсем в его вкусе, но в любых актрисках есть что-то такое, что на них становишься падок независимо от внешности… В общем, герцог Бэкингема не винил. Джеймс пригубил канарского и задумчиво покачал бокал в руке. – Предлагаешь пригласить Кинастона, чтобы отвлечь внимание стражи? – невинно предположил он, уже заранее зная, что не угадает, но желая поддержать установленный ритуал. Ему нетрудно, а Рочестеру потешит самолюбие.
Джон Рочестер: - Стражи? - на всякий случай переспросил Рочестер, никакого караула у двери не обнаруживший, но потом сообразил, что Чеффинч, скорее всего, приходил именно затем, чтобы убрать караульных от покоев герцога. - Тебя держит здесь только уважение к воле отца и монарха, не более того, да еще слово никуда не исчезать... если, конечно, Его Величество позаботился связать им вас, милорд Монмут? - граф пытливо взглянул на приятеля, ибо от его ответа зависело, имеет ли смысл развивать идею дальше или, наоборот, употребить все силы к тому, чтобы Джеймс смирно сидел под замком. Причем дверь будет заперта изнутри.
Джеймс Монмут: – Вот как? – удивился Джеймс. Исчезновение стражи было приятной новостью, и герцог лучезарно улыбнулся. – Это разрешает все наши трудности, не так ли? Словом не покидать свои покои я не связан. К тому же я сюда вернусь, – добавил он, считая, что покинув место своего заключения на время, он не слишком нарушит монаршую и отцовскую волю. Полный энергии, герцог Монмут вскочил с места, готовый ринуться сначала в гардеробную, а потом – на волю. – Благодарю, друг! В этом и состоит твоя идея? Без особого блеска на сей раз, но очень просто и легко осуществимо. Не ожидал от тебя, – похвалил Монмут Рочестера.
Джон Рочестер: "А я ожидал," - разумеется, Рочестер не произнес этого вслух и даже торопливо пригубил еще канарского, чтобы ненужное замечание не сорвалось с губ. - Рад, если мои слова придали тебе уверенности, Джейми, - почти с ленцой отозвался он. - Кстати, мне кажется, тебе следует одеть что-нибудь поярче и не забыть подвязки с бубенцами, как у майских плясунов в деревне, на случай, если кто-то не заметит твоего появления. Твой отец, несомненно, будет приятно поражен отвагой, с которой ты пошел против его воли, - немного подумав, Рочестер доверительно поведал: - Я, конечно, не бывал в Тауэре сам, но, говорят, это скверное место, и развлекаться там чрезвычайно затруднительно.
Джеймс Монмут: Монмут, уже сделавший было шаг, резко остановился и замер на одной ноге. – Причем здесь Тауэр? – недоуменно спросил он и вновь сел в кресло. Опять какие-то непредвиденные сложности, но с Рочестером всегда так. – Мистрис Стюарт назначила мне встречу в укромном месте. Очень укромном, – ухмыльнулся светлейший герцог и, наконец, догадался. – Так ты предлагаешь что-то еще? Очевидно, отсутствие караула служило лишь дополнительным оформлением к блестящей идее Рочестера, или, вернее, той грубой основой, которая будет расцвечена яркими красками его фантазии.
Джон Рочестер: Рочестер вздохнул с таким видом, будто ему в сотый раз за день предстояло объяснить Монмуту, что луна сделана не из сыра, а потому отковырнуть от нее хотя бы кусочек не представляется возможным. - Вы, милорд Монмут, нынче совершили преступление, скрестив шпаги с милордом Ричмондом. Его Величество всего лишь отправил тебя в угол, вместо того, чтобы высечь - неужели ты думаешь, что стоит дразнить короля открытым неповиновением? Даже если ты не обещал смирно сидеть в своих комнатах, подумай, как будет выглядеть твое появление на маскараде? Я, честно говоря, сомневаюсь, что ты сумеешь остаться неузнанным. И все же... герцогу Монмуту пристало блюсти свою честь не только вызовами на дуэль. Ему следует оставаться там, где предписывает долг преданного сына и доброго подданного короля Карла. А вот мисс Скотт вполне могла бы приятно провести сегодняшний вечер в хорошей компании.
Джеймс Монмут: Джеймс подавил желание справиться о самочувствии милорда Рочестера, – настолько неожиданным был призыв к благоразумию из его уст, – но последующие слова милорда доказали, что со здоровьем у него все в порядке. – Мисс Скотт?? – с непередаваемым выражением лица воскликнул Джеймс. На нем отображались ужас, порицание и восторг сразу. – То есть, ты предлагаешь… Черт! Затея и впрямь рискованная… Монмут задумался, выдержит ли привязанность мистрис Стюарт это испытание, или, напротив, укрепится при виде явленных доказательств преданности и безрассудства. Здравый рассудок – это не то, что нужно демонстрировать леди в период ухаживания.
Джон Рочестер: Рочестер изящно повел рукой, будто только что выудил кролика из шляпы на глазах у изумленной публики. Поскольку блестящая идея с переодеванием осенила его только что, граф пока не имел ни малейшего понятия, где раздобыть подходящий наряд для новоиспеченной девицы Скотт. В кои веки Джон с сожалением подумал о леди Монмут - если бы ее наряды были под рукой, можно было не изощряться, а просто выбрать что-нибудь подходящее к случаю. Второй мыслью Рочестера было посетить гардеробную леди Кастлмейн и вступить в преступный сговор с одной из младших горничных, однако все наряды графини были слишком узнаваемы. Даже если бы взять корсаж от одного платья, а юбки - от другого, было бы крайне сложно уговорить Монмута, с его обостренным чувством прекрасного, напялить подобное. Тем не менее, воспоминание о леди Кастлмейн направило мысли Рочестера в верное русло. Он вспомнил, что знатные дамы часто передают ненужные вещи в театр, а в Уайтхолл, наверное, уже прибыла труппа, чтобы потешить гостей Его Величества историей индейского императора.... - Будь здесь, я сейчас добуду тебе платье, - встав, Рочестер за плечо повертел перед собой Монмута, прикидывая, у кого из актрис можно одолжить запасной костюм.
Джеймс Монмут: Целую минуту милорд Монмут терпеливо изображал портновский манекен, но фраза Рочестера заставила его ожить и насторожить уши. Самоуверенность Джеймса не достигала такой величины, чтобы смело валять дурака в гордом одиночестве. – Только мне? Я думал, ты составишь мне компанию, – запротестовал он и заметил с долей коварства. – Ты наверняка не захочешь пропустить это приключение, или я тебя плохо знаю, а в обществе милорда Рочестера меня быстро разоблачат. Мисс Уилмот – совсем другое дело, – без зазрения совести использовал Монмут недавний аргумент самого графа.
Джон Рочестер: Монмут не успел бы сосчитать до десяти, прежде, чем его товарищ воодушевленно встряхнул головой и одобрительно похлопал его по спине. - Джейми, мое общество не проходит для тебя даром! Ты начинаешь мыслить с размахом, достойным твоего батюшки... Отчасти герцог угадал - Рочестер ни за что не пропустил бы подобную потеху, даже при условии, что наблюдать происходящее можно будет лишь при условии непосредственного участия. Помимо ненасытной любознательности Джоном руководило еще и желание снова побеседовать с мисс Маллет с глазу на глаз, а это куда проще могла осуществить белокурая девица, нежели самого ангелического вида граф. Что же, Рочестера в Королевском театре знали достаточно хорошо, чтобы без глупых вопросов доверить ему два поношенных платья из костюмерной... В суете, предшествовавшей подготовке к придворному спектаклю, Рочестеру удалось выловить Кинастона, в постановке не занятого, а потому отвечавшего за все на свете, пока Харт устраивал последний прогон. Нед охотно согласился снабдить милорда графа двумя нарядами, знававшие лучшие времена в гардеробе герцогини Бэкингем, и вполне удовлетворился объяснением, что это нужно для розыгрыша. Попутно Рочестер узнал о вчерашнем дебюте милашки Нелл в "Насмешницах", но, поскольку поздравить вовремя уже опоздал, то счел, что с этим можно не спешить, и повлек свою добычу в покои Монмута.
Джеймс Монмут: Пока граф Рочестер радел о зримом и материальном воплощении своей идеи (материальном – от слова «материал»), милорд Монмут за неимением лучшего нетерпеливо мерил шагами гостиную и считал минуты. Попытка спокойно посидеть в кресле и со вкусом продегустировать канарское с треском провалилась. – Наконец-то! – неучтиво приветствовал Джеймс триумфальное возвращение приятеля с трофеями, сопровождаемое выпученными глазами и отвисшей челюстью Джоббса. Добытые графом трофеи подверглись критическому осмотру и одобрения не нашли. – Что это? – с ноткой брезгливости вопросил милорд Монмут, кончиками пальцев приподнимая лазоревый шелк. Лазурь была в моде год назад. Губы милорда подергивались от сдерживаемого смеха, но он выдерживал взятую роль, желая ответно помучить Рочестера за долгое ожидание. – Я буду похож на провинциалку, – скорбно заключил Джеймс, возводя очи горе с жалобой на несправедливость судьбы.
Джон Рочестер: - Мне предлагали розовый атлас, но в нем ты был бы похож на потаскуху, - вежливо пояснил Рочестер, прикладывая к себе отвергнутое герцогом платье, и покосился в окно, пытаясь разлядеть в стекле свое отражение. - По-моему, недурно сочетается с цветом глаз... Даже если бы Монмут передумал и решил потребовать его обратно, ему пришлось бы довольствоваться медовым с черной отделкой, поскольку сиятельный граф намеревался предстать пред очи мисс Маллет если и шутом, то шутом с недурным вкусом. - Раздевайся, Джейми. Можем посоревноваться, кто кому быстрее зашнурует корсаж.
Джеймс Монмут: Миновавшая угроза розового платья заставила Монмута демонстративно содрогнуться. – Никакого розового, – твердо ответил он на инсинуации Рочестера. Платье с черной отделкой после должной порции сомнений и гримас милордом Монмутом было признано все же вполне сносным. В памяти Джеймса мгновенно всплыло, как не более часа назад он шнуровал корсаж леди Френсис. Еще пара дней подобной практики, и он смело может заменять своей даме горничную. Герцог весело хмыкнул, расстегивая крючки камзола, – пожалуй, такой навык ему еще пригодится.
Джон Рочестер: На счастье юных джентльменов, наряды миледи Бэкингем в руках театральной портнихи претерпели ряд полезных изменений. Например, кружева, которые, по идее, должны были украшать сорочку и кокетливо ниспадать из-под рукавов платья, теперь были попросту приметаны к ним. Это было как нельзя кстати, учитывая, что женского белья у запасливого Кинастона под рукой не обнаружилось. Собственное переодевание Рочестер отложил на потом, решив для начала уподобиться Пигмалиону и создать из подручного материала Прекрасную Даму. Заставив Джеймса раздеться до пояса, граф взялся за обязанности камеристки, впервые в жизни производя привычные действия - развязать, потянуть, распустить - в обратном порядке. К счастью, изящная фигура милорда Монмута не предполагала особых затруднений, помимо определения разумного количества ветоши, которое следовало запихнуть в лиф.
Джеймс Монмут: Несмотря на старания милорда Рочестера, – или, наоборот, благодаря им, – Джеймс через минуту безнадежно запутался в ворохе юбок и из их глубин сыпал проклятиями на завитую голову друга. – Черт! Да что же это? Как они только в этом ходят? – безответно взывал он непонятно к кому. Вероятно, к безжалостной богине моды. Наконец, проявив чудеса гибкости и сообразительности, милорд Момунт водворил талию платья на место и смог перевести дух. Незашнурованный корсаж болтался вокруг стана милорда, как лопнувшая кожура перезрелого каштана. Остро ощущался недостаток определенных форм, которыми бог щедро одарил лишь женщин. Герцог посмотрел в зеркало и страдальчески сморщился: до Кинастона ему было далеко.
Джон Рочестер: Недостаток объема был тут же возмещен безжалостно скомканной рубахой Монмута из тончайшего льна, которую Рочестер запихал в лиф, стараясь по возможности равномерно распределить округлости фальшивого бюста. Отойдя на шаг, он оценивающе взглянул на плоды своих трудов и остался ими недоволен - на вкус подлинного ценителя красоты, каковым считал себя Джон, леди все еще была несколько... плосковата. При помощи собственной рубахи графа, полотенца и двух носовых платков грудь мисс Скотт все же обрела необходимую полноту, и Рочестер принялся затягивать шнуровку, чтобы платье село как следует. Однако в своем стремлении к совершенству он несколько переусердствовал, и нужно было либо не до конца зашнуровывать корсаж, либо вытащить что-нибудь из лифа. Оба варианта граф полагал оскорбительными для хорошего вкуса, а посему скомандовал: - Джейми, вдохни как можно глубже и задержи дыхание!
Джеймс Монмут: Вот тут милорд Монмут понял, что опрометчиво недооценил степень требующегося от него героизма. Но отступать было некуда, и Джеймс по знаку Рочестера со свистом втянул в себя воздух. Данное действие привело к нескольким результатам. Фальшивая грудь «мисс Скотт» соблазнительно приподнялась, размерами своими сделавшись достойной поспорить даже с прелестями миледи Кастлмейн. Щечки самозванной девицы обрели округлость и малиновый оттенок, в черных глазах странным образом появилась неизбывная девичья тоска, а светлейший герцог всерьез призадумался о самых изощренных и мучительных способах убийства лучшего друга. – Ммм?! – требовательно промычал Джеймс, настоятельно рекомендуя Рочестеру поторопиться с окончательными штрихами по превращению кавалера в леди. В отличие от приятеля Монмут не притязал затмить своей особой в женском образе луну на небосводе и удовлетворился бы самыми скромными внешними данными «мисс Скотт».
Джон Рочестер: В это самое мгновение колено Рочестера уперлось ему в поясницу, заставляя Джеймса изящно прогнyть спину, чтобы можно было затянуть шнурки еще чуточку потуже. Граф орудовал с беспощадностью скульптора, отсекающего от своего шедевра лишнее, невзирая на отчаянное сопротивление материала. - Еще раз и глубже, Джейми! Черт! Ну давай же, еще чуточку, еще немного! Ну! - до идеала не хватало примерно полдюйма, и вопрос стоял так - или шнурки падут в неравной борьбе при новой попытке насилия над ними, или ратные труды графа все же увенчаются победой.
Джеймс Монмут: Джеймс разжал зубы и выдохнул, попутно выплюнув сочное и емкое ругательство, характеризующее изобретателя этого фасона и его предков по женской линии до седьмого колена, куда почему-то затесались и Уилмоты. Однако милорд, по-видимому, нашел верные слова, потому что шнуровка на спине торжествующе взвизгнула, затягиваясь, как петля на шее висельника. Несчастная жертва красоты замерла с приоткрытым ртом, не в силах даже протестовать, и судорожно пыталась научиться дышать по-другому. – Мерзавец! – наконец, вымолвил Джеймс, часто и мелко дыша, отчего голос светлейшего герцога неожиданно приобрел высокие тона и томное придыхание.
полная версия страницы