Форум » Лондон и его окрестности » "Предусмотрительность - увы - слаба, когда распоряжается судьба" » Ответить

"Предусмотрительность - увы - слаба, когда распоряжается судьба"

Omnia vanitas: Дом семейства Харли / дом семейства Сигрейвов, позднее утро 3 мая. "У человека каждого во власти Источник собственных его несчастий; Но за устройством счастия его Следит судьбы ревнивой божество; И если не захочется Фортуне, То все его старанья будут втуне. Предусмотрительность - увы - слаба, Когда распоряжается судьба". Сэмюэл Батлер

Ответов - 66, стр: 1 2 3 4 All

Рут Харли: "- Молю вас, Инегильда, будьте моей!" - перо поскрипывало по бумаге, выводя аккуратные буковки. Рут полюбовалась на дело своих рук, взволнованно вздохнула. Ей так нравилось это имя, пришедшее в голову само собой! Уж конечно, это должна быть не какая-нибудь вульгарная Клотильда или... За дверью послышался шорох. Рут вскочила, придерживая взметнувшиеся юбки, проворно приподняла картину с изображением Святого семейства и спрятала за нее потрепанную тетрадь - немую свидетельницу ее драматургического таланта. После чего столь же проворно отскочила к стулу, схватила со стола молитвенник и с самым благочестивым видом принялась читать. Мысли тем временем в головке Рут гнездились не самые благочестивые. Ей совершенно не улыбалось ехать к Сигрейвам, тратить на визит время, которое она могла бы с пользой употребить на завершение сцены. Рут даже подумала, не сказаться ли больной, но потом передумала. Огорчать матушку не хотелось, к тому же толку все равно не будет - уложат в постель, и ни строчки не напишешь...

Omnia vanitas: Шорох, встревоживший Рут, издавали складки платья Элспет Харли, из жесткой темно-коричневой ткани, величественно шуршащие при ходьбе, деликатно оповещая слуг и домочадцев о том, что шествует хозяйка. Поднимаясь по лестнице в комнату дочери, миссис Харли не поленилась провести пальцем по перилам и балясинам – не оставлено ли где по нерадивости пыли – и не найдя ничего подобного, одобрительно поджала бледные губы. ...Легонько постучав, Элспет отворила дверь, и ее глазам предстала картина, достойная кисти Ван Дейка. – Рут? – голос у строгой пуританки оказался мелодичным и нежным. – До чего же радостно видеть девушку, которая часы своего досуга посвящает Господу.

Рут Харли: - Матушка! - Рут радостно улыбнулась матери. Замечательная возможность порепетировать одну сцену, которую она уже несколько дней обдумывала. Правда, там не мать и дочь, а юная послушница и настоятельница монастыря. Вот только что же послушнице спросить у строгой аббатисы? Девушка опустила взгляд к молитвеннику у себя на коленях. - Я размышляла над молитвой... Вот здесь... - тонкий пальчик уперся в строчку. - "Хлеб наш насущный даждь нам днесь..." Матушка, но пропитание себе люди добывают сами, никто не ждет, пока его подаст Господь. О чем же мы на самом деле просим - о том, чтобы Господь нам Сам подал пропитание, или чтобы Он в Своей неизреченной милости подал нам возможность это пропитание добыть? Здоровье, силы, удачу в делах? Ведь если человек болен, или стал калекой, или его обманули и разорили, он уже не сможет прокормиться сам и покормить семью, и тогда должен будет надеяться только на милость людей и Бога? Верно ли я понимаю? Рут с ангельским видом смотрела на мать, ожидая ответа. С головой уйдя в выбранную роль, она сейчас и впрямь испытывала чуть ли не священный трепет перед открытием ей бездны божественной премудрости, скрытой в нескольких простых словах привычной молитвы.


Omnia vanitas: – Ах, дочка, – покачала головой Элспет, в умилении глядя на свою разумницу Рут, не по годам рассудительную и чуткую. Что и говорить, по нынешним временам у некоторых девчонок один ветер в голове, будто бы не в добропорядочной Англии живем, а, прости господи, в паписткой Франции. Им с мужем грех жаловаться – их Рут совсем не такая. Миссис Харли подошла к дочери и ласково погладила светлые кудри. – Видишь ли, Рут, – мягко произнесла она. – Мы просим у Господа послать нам хлеб насущный днесь, сегодня, а не на все последующие дни нашей жизни. Мы просим, зная, что, если Он напитает нас сегодня, то напитает и завтра. Так мы выражаем свое доверие Богу: мы доверяем Ему свою жизнь сегодня, как доверим ее и завтра. И если случится с нами беда, Он не оставит нас.

Рут Харли: - О, благодарю, матушка, теперь мне стало понятнее, - девушка улыбнулась. - Просто удивительно, как иногда читаешь то, что знаешь уже наизусть, и вдруг замечаешь, что смотришь и не видишь, оказывается. В точности как в Писании сказано: "Они будут смотреть и не увидят..." Но, наверное, уже пора собираться? - Рут оглядела себя. - Достаточно ли скромно я одета, матушка? Мне пришлось долго сомневаться, что выбрать, ведь Сигрейвы такие важные, наверное... Если одеться слишком просто, они могут подумать, что мы совсем бедные. Но ведь скромность еще никому не повредила, да, матушка? На самом деле Рут вовсе не утруждала себя выбором, надев платье, которое при достаточно скромной расцветке самым выгодным образом подчеркивало ее точеную фигурку. К тому же оно необыкновенно шло к ее глазам, они становились особенно глубокими и волнующими, с точки зрения Рут. Но не говорить же матушке, что давно подготовила именно это платье, и именно для визитов.

Omnia vanitas: Миссис Харли с понятной материнской гордостью обласкала взглядом ладную фигурку дочери и ее симпатичное личико и снисходительно улыбнулась: Рут, благослови Господь ее невинную душу, слишком юна и не понимает, что шестнадцатилетняя девушка в чем угодно будет выглядеть, как благоухающая роза. Смутившись пришедшим на ум неожиданно поэтичным сравнением, почтенная матрона строже, чем хотела, сказала: – Уверяю тебя, Сигрейвы очень достойные и добрые люди, и не будут судить о нас по нарядам. Наоборот, нет ничего неуместнее и смешнее, нежели девица, разряженная в пух и прах, как попугай. К счастью, в твоем гардеробе нет и никогда не будет ничего подобного, Рут Харли. Единственные украшения, в которых нуждается девушка, это скромность, благовоспитанность, трудолюбие и любовь к Господу нашему.

Рут Харли: - Да, матушка, - Рут поднялась, потупив глазки и всем видом выражая смирение и готовность следовать матушкиным наставлениям. - Тогда я готова ехать... Про себя Рут сожалела, что нельзя даже ленточкой оживить свой наряд - а ведь театральные костюмы так блистательны... и так нескромны... Если верить сплетникам- ханжам, конечно. Девушка попыталась представить себе это зрелище и невольно покраснела.

Omnia vanitas: Элспет Харли еще раз придирчиво осмотрела наряд Рут, и не найдя в нем никаких нарушений против благопристойности, хорошего вкуса и – чего греха таить – ущерба для внешности любимой дочери, удовлетворенно кивнула. – Идем, Рут. Надобно сказать, что на визит в дом Сигрейвов заботливая мать возлагала определенные надежды. Семейство состоятельное, а племянник и единственный наследник сэра Энтони был холост и в самом подходящем возрасте, чтобы задуматься о женитьбе. Не то что бы Элспет была намерена заниматься намеренным сводничеством – низкое занятие для корыстолюбивых и бессовестных особ! – но если молодые люди познакомятся и приглянутся друг другу, в этом не будет ничего дурного.

Маргарет Сигрейв: Если бы это зависело от Маргарет Сигрейв, она бы закрыла свой дом от гостей на ближайшие несколько лет и наслаждалась бы своим счастьем одна, ревниво делясь им только с мужем. И потом, маленький Дик нуждается в каждой, буквально каждой ее минутке... мальчика надо столькому научить... Но когда лакей доложил о приезде миссис Харли с дочерью, Маргарет, как ни странно, обрадовалась. Обрадовалась той гордой радостью счастливого человека, которому подвернулся случай поделиться своим счастьем... Она пошла навстречу Элспет Харли, сияя улыбкой, приветственным жестом простирая перед собой руки: - Дорогая моя, как я рада! Очень жаль, что мой супруг отлучился и не может поприветствовать вас! Как давно вас не было у меня! А Рут... как похорошела за то время, что я вас не видела! Пойдемте в гостиную... И служанке: - Бет, принеси нам чай, джем, кексы... не забудь сливки к чаю, миссис Харли их любит...

Omnia vanitas: Миссис Харли, как добрая христианка, не осталась равнодушной к столь теплому приему. – Дорогая леди Сигрейв, – воскликнула она, в свою очередь, делая шаг навстречу хозяйке дома, – вдвойне радостно входить в дом, где тебя ждут, – легкий поворот головы в сторону дочери и вполголоса: – Рут, не отставай! Степенно шествуя рядом с Маргарет, как важная гусочка, Элспет украдкой на нее посматривала. Очень мило было заметить, что Рут похорошела – хоть это и истинная правда! – но уж кто здесь расцвел, как розовый куст посреди зимы, так это сама Маргарет Сигрейв. Элспет Харли просто терялась в догадках.

Рут Харли: Рут ничего не оставалось, как дальше оттачивать на дамах свой сценический образ. Глазки скромно потуплены, но спину прямо и плечи развернуть, чтобы скромность выглядела не униженной, а достойной. Но не слишком - иначе не миновать выговора от матушки за гордыню. Впрочем, дамы были так заняты друг другом, что Рут подумалось: вздумай она протанцевать до гостиной, а не дойти до нее, вряд ли бы это заметили. Однако проверять это она не стала, хотя задумалась. В представлении Рут, составленном из отрывочных детских воспоминаний, нечастых упоминаний в разговорах и собственных творческих убеждений, леди Сигрейв должна была бы казаться печальной и смирившейся со своей судьбой, с печатью безнадежности в кротком взгляде, обращенном внутрь себя. А вместо этого - сияющие глаза, да что глаза? Маргарет прямо-таки светилась изнутри всем своим существом. "Что же может заставить женщину выглядеть такой счастливой? - озадачилась Рут. И тут ее осенило. - Ну конечно же, любовь! У леди Сигрейв - любовник! О, это так волнующе..." И девушка с интересом начала присматриваться к хозяйке, запоминая, как та держится, как смотрит и улыбается, чтобы потом наитщательнейшим образом воспроизвести это в образе своей героини.

Маргарет Сигрейв: Обычная сдержанность и спокойная учтивость готовы были вот-вот изменить Маргарет. Она впервые в жизни испытывала странное, нелепое чувство: хотелось на весь белый свет закричать о своем счастье, о чуде, сотворенном для нее Господом. Но школа миссис Кроссвелл, строгой матери Маргарет, въелась в плоть и кровь и не дала немедленно, сразу выплеснуть свою радость. Леди Сигрейв усадила гостью и ее дочь на диван перед дубовым столиком с резными ножками. Проворная Бет уже несла большой поднос с чаем и разными лакомствами. - Прошу, прошу, - гостеприимно повела рукой хозяйка. - Миссис Харли, вы не разлюбили сливки к чаю?.. Бет, налей сливок... А вам как, дорогая моя Рут?.. А, отлично... Бет, прислужи мисс Харли... Как вы поживали, сударыня, все то время, что мы не виделись?

Omnia vanitas: – Милостью Господней мы полностью благополучны, благодарим вас, – чопорно ответила Элспет, принимая странную маленькую посудину* с горячим чаем. Во всяком другом случае миссис Харли не преминула бы неодобрительно попенять за потакание моде, пришедшей от распутного королевского двора, но коричневый настой с первого глотка пришелся по вкусу строгой пуританке. К тому же королева, с чьей легкой руки и пошло питье отвара индийской травы, славилась добродетелью, даром, что папистка. Правда, у Харли чай подавали не столь экзотично. Элспет переменила руку и потрясла обожженными кончиками пальцев. К этой иностранной утвари неплохо бы подавать еще и тряпицу для ухвата, как к чугунку. * Зажиточные и продвинутые семьи в Англии подавали чай в пиалах китайского фарфора. Учитывая торговые связи семейства Сигрейвов, считаю вполне возможным обнаружить в их доме китайский сервиз. Традиционные же чайные чашки появились в употреблении только в 18 веке, когда к пиале практичные англичане додумались приделать ручку для удобства.

Рут Харли: Скромно опустив ресницы, Рут поблагодарила хозяйку и занялась своим чаем, не забывая поглядывать украдкой на леди Сигрейв. Влюбленная и любимая женщина - как это прекрасно и трогательно! Конечно, говорят, сэр Энтони очень достойный человек, и его немного жаль, но все равно, любовь - это прекрасно! Как же перенести на бумагу ее сияние в каждом взгляде, в каждом жесте, таком сдержанном и в то же время свидетельствующем о переполняющей Маргарет радости? Ах, как жаль, что у нее, у Рут Харли, нет гения Шекспира... Нет, любовник Маргарет, кем бы он ни был, явно не чета тем кавалерам с жадными глазами, которые смотрят на нее, а видят состояние папеньки... Рут вздохнула, понемногу отпивая горячий чай. Чтобы не обжечься, она незаметно взяла пиалу через манжету рукава. Может, это и нарушение приличий, зато пальцам не больно... - Вы выглядите такой счастливой, - Рут постаралась придать своему голосу глубину и выразительность. - Радостно видеть, что Господь и к вам милостив...

Маргарет Сигрейв: Леди Сигрейв мягко и светло улыбнулась юной гостье. - Это так заметно, да? Господь действительно милостив ко мне - и в знак своей доброты явил истинное чудо. Вчера нашелся мой сын, похищенный десять лет назад. Наши друзья и родственники уже считали его погибшим, но мы с мужем не теряли надежды и возносили молитвы тому, кто утешает всех страдальцев. И вчера мой мальчик вернулся в родной дом. Страшно подумать, чего он натерпелся за эти годы... но теперь все дурное позади. И я не устану благодарить бога за это.

Omnia vanitas: Пиала дрогнула в руках миссис Харли, и несколько капель пролилось на коричневую ткань платья. – Боже мой! – воскликнула Элспет. Ее слегка увядшие щеки окрасились румянцем, заставляя гадать, чем вызвано это волнение: разбуженным грешным любопытством или огорчением рачительной хозяйки при виде испорченной хорошей вещи. – Это действительно чудо господне, – горячо согласилась она с Маргарет, при этом не забывая добротным полотняным платком аккуратно промокать пятна чая. – Почти как чудо с воскресшим Лазарем, потому что никогда не доводилось мне слышать, чтобы с того света возвращались. Ведь было доподлинно известно, что вашего мальчика нет в живых, и свидетели были… Элспет Харли умолкла, остро взглянув на леди Сигрейв, и незаданный вопрос повис в воздухе. Как добрая христианка она, безусловно, рада за Сигрейвов, однако теперь племяннику сэра Энтони грозило потерять в глазах почтенной матери три четверти своей привлекательности.

Рут Харли: - О... Леди Сигрейв, это невероятно! И так трогательно... - девушка поставила пиалу на стол, чтобы иметь возможность беспрепятственно прижать руки к груди в порыве чувств. Легкий румянец смущения окрасил личико Рут - она почувствовала себя неловко, приняв священный свет вновь обретенного материнства за грешное пламя земной страсти. Но со стороны смущение вполне походило на разделенную радость. Которая, впрочем, тут же сменилась легким укором во взгляде, обращенном на матушку: - Стоит ли омрачать сомнениями чудо Господне, матушка? Ведь сегодня вы сами говорили мне...

Omnia vanitas: Элспет повела бровью и строго взглянула на дочь. Впрочем, если молодой мистер Сигрейв выбывает из списка претендентов на руку мисс Харли, невелика беда, что Рут, забывшись, выказывает перед родственниками несостоявшегося жениха неподобающую ее полу и положению дерзость. Тем паче, что она продиктована не гордыней, а чистым порывом доброго сердца. – Не думала я бросить тень на чудеса Господа, – миссис Харли также отставила чай в сторону и сложила ладони в молитвенном в жесте, – но мы слепы, и без мудрости Его не отличим истинное чудо от ловушки… Диавола. Последнее слово она произнесла благочестивым шепотом, боязливо оглядевшись по сторонам. По правде сказать, миссис Харли не столько сомневалась в подлинности воскресшего мастера Ричарда, сколько томилась любопытством. Подробности чудесного события в изложении Маргарет Сигрейв несомненно развеют опасения Элспет за благополучие добрых друзей.

Маргарет Сигрейв: Леди Сигрейв улыбнулась и ответила негромко: - Вы правы, миссис Харли, с того света не возвращаются. И с моей стороны было бы дерзостью просить у Господа чуда, равного чуду воскрешения Лазаря. Если бы действительно были свидетели смерти нашего мальчика, мы с мужем смирились бы с нашим горем и надеялись лишь на встречу с ним там, - Маргарет быстро глянула вверх, - если это будет угодно Богу... Но достоверных свидетелей не было - и мы продолжали поиски. И вот наш мальчик нашелся. Он жил в нищете и среди недостойных, грешных людей - но он жив. И нашел его пастор - разве это не прямое указание на то, кем оказана нам эта милость?

Рут Харли: "Об этом надо написать пьесу! - думала Рут, скромно опуская ресницы под строгим взглядом матери. - Это просто невероятно, об этом обязательно надо написать! Вот, например, если у Инегильды в юности украли дитя, и теперь некто просит ее уступить его страсти, чтобы узнать, где искать ребенка... Ах, какую можно сделать сцену! Я так и вижу это..." Если бы дамы могли на миг заглянуть в хорошенькую головку Рут, они были бы крайне удивлены разнице между царившими там мыслями и благочестивым видом девушки. - Слава Господу... - прошептала Рут, молитвенно складывая руки и с трогательной улыбкой, полной невинного очарования, глядя на леди Сигрейв. - Это самая невероятная история, какую я когда-либо слышала. Бедное дитя, как он, должно быть, счастлив снова обрести дом...



полная версия страницы