Форум » Лондон и его окрестности » "Сама себе и сторож, и защита..." » Ответить
"Сама себе и сторож, и защита..."
Джон Рочестер: 5 мая 1665 года, вторая половина дня, дом матушки Гвин
Ответов - 33, стр:
1 2 All
Джон Рочестер: Как и следовало ожидать, героический поход Монмута за правдой закончился ничем. Точнее, яростное отрицание его претензий королем можно было истолковать по-разному, и Рочестеру показалось, что Его Величество был совершенно честен со своим бастардом. Мысль эту граф уже вторые сутки пытался осторожно внушить Монмуту, и порой даже начинал жалеть о том, что именно на его долю выпало стать хранителем ужасной тайны Джейми, которая, очевидно, была не больше, чем стремлением счесть желаемое за действительное. Увы, красноречие Джона пропадало втуне. Во-первых, на кону была корона Англии, а во-вторых, Рочестеру трудно было целиком и полностью сосредоточиться на злоключениях Монмута, ибо мыслями он то и дело уносился к прекраснейшей мисс Маллет, с которой так и не сумел увидеться после давешнего приключения в Уайтхолле. В официальной аудиенции ему было отказано леди Уорр, а повторное проникновение в дом через печную трубу по нескольким причинам не привлекало пылкого возлюбленного. Дважды повторить один и тот же подвиг - это не героизм, а рутина, к тому же, неизвестно, не будут ли поджидать на сей раз незваного гостя дюжие лакеи с кочергами навскидку... Не в силах сидеть дома, Рочестер поэтично предложил Монмуту нести свои скорби на улицы столицы, и теперь паломничество по любимым пивным юных джентльменов продолжалось в доме матушки Гвин - поскольку графу внезапно захотелось совершить доброе дело, поведав мадам о триумфе ее дочери в "Насмешницах".
Джеймс Монмут: Милорд Монмут был далек от подобных альтруистических порывов. Потерпев поражение, вопреки известной поговорке, не только в любви, но и в игре за корону, герцог пребывал в унынии и меланхолии, то есть был несносен, капризен и мелочно привередлив. В глубине души он был уверен, что игра не проиграна окончательно, поскольку не была завершена – черт возьми! она даже и не начиналась! – но прелюдия вышла удручающей. Сколько бед удалось бы избежать Англии и самому герцогу, если бы он со всей серьезностью принял во внимание дурное предзнаменование и выбросил свою затею из головы… Но увы, судьба человека с рождения заключена не линиях руки или расположении небосвода, а в его характере, и в привычках милорда Монмута входило верить сначала самому себе, а потом уж знакам, приметам и другим людям. …К мадам Гвин юный герцог заявился на правах почетного гостя – редкого и щедрого по настроению, но все равно привечаемого и всегда обласканного. Платил Джейми редко, но блеснуть широким жестом и бросить на колени приглянувшейся девке гинею он любил. К тому же, не найдя приюта и любви у благородной леди, душа и руки тянутся к добросердечию и незамысловатой пылкости простолюдинки.
Omnia vanitas: Увы и ах, застать саму мадам почетным гостям не удалось - матушка Гвин, по словам Китти, заменявшей ее на ответственном посту, "отправилась улаживать дельце с джентльменом". Отсутствие хозяйки мало сказалось на общем настроении посетителей ее заведения, все шло своим чередом: разносились напитки разной цены и крепости, девушки напропалую кокетничали, посетители развлекались в меру своей распущенности, а монеты одна за другой падали в карман передника Китти, заставляя ее чувствовать себя почти такой же важной персоной, как королева. Или нет - как миледи Кастлмейн. - Позвольте, я вас наверх провожу, милорды, - предложила она, чуть поморщившись - мистер Гринфилд вспомнил о необходимости просвещать заблудших и затянул псалом, фальшивя с такой силой, что нарочно повторить подобное было невозможно. - Последние две комнаты сейчас свободны, а я пришлю вам девочек и хорошего вина. Китти очень хотелось бы самой развлечь королевского сына и узнать, чем Стюарт отличается от простого смертного, но, увы, на плечи ее была возложена слишком большая ответственность.
Джон Рочестер: Если Рочестер готов был в качестве дружеской поддержки выпить с Монмутом кружку-другую скверного эля, мысль о том, чтобы развлекаться наверху с потаскушкой вызвала у него внезапное омерзение. Единственная, кого он желал - была Элизабет Маллет, и с какой-то суеверной убежденностью граф полагал: если он осквернит себя с другой женщиной, тем более продажной, путь к его светлой возлюбленной Господь закроет навеки. В такие мгновения воспитание набожной леди Уилмот приносило все же свои запоздалые плоды. - Нет-нет, Китти, ты должна опекать исключительно милорда Монмута, пока он окончательно не впал в меланхолию. Это не заразно, - уточнил Рочестер на всякий случай, не особо веря, что девушке известно учение о темпераментах. - Так по-ученому называется беспричинная тоска. Развейтесь, милорд, невыносимо смотреть, как вы бессмысленно скорбите.
Софи Шарп: Известие, что до вечера у нее есть время, несколько ободрило Софи. Ничто сейчас не было так ценно как время на обдумывание побега. Теперь, кода окончательно и бесповоротно стало понятно, что никто ее добром не отпустит, и рассчитывать дочь бравого английского капитана могла только на себя, Софи принялась за дело. Она спокойно и методично принялась обследовать и обыскивать комнатушку, будто была хозяйкой гостиницы, которая заподозрила некоего рассеянного постояльца в том, что он позабыл в номере кошель с золотом или драгоценный перстень. Наверное, ни один констебль или стражник, ни одна самая прилежная горничная не залезали с таким усердием во все углы этой бедной комнаты в доме мистрисс Нэлл, как это делала мисс Шарп, именовавшая сейчас себя ради спасения чести мисс Харт. Скромная добыча составила: плащ и шляпу, в которой ее привезли, несвежие простыни на кровати, на которой ей предстояло утрать самое ценное – добродетель, оловянный подсвечник, грубые глиняные таз и кувшин для умывания. Вот и все средства к спасению для той, чей корабль, а после и шлюпка судьбы потерпели жестокое крушение. Участь плаща была простой – Софи скатала его в плотный валик, который обернула под нижними юбками вокруг бедер. Платье стало выглядеть гораздо пышнее, а талия – тоньше. Правда, юбка теперь не касалась пола, а на добрых два дюйма приподнималась над ним… но Софи сочла это скорее достоинством. По темному времени суток, когда ей придется убегать, приличия пасуют перед опасностью сломать ноги и шею или окунуться в уличную грязь, хорошо ей знакомую. И без того у Софи на ногах не было деревянных уличных туфель на пробковой подошве – ведь в адмиралтейство она отправилась в карете, а значит, туфли наверняка будут испорчены. Господи, о чем я думаю! – укорила она себя и вернулась к плану побега. От фетровой шляпы ей не было никакого проку. Вынести незаметно широкополый предмет не получится, лент, пряжек, или перьев диковиной птицы страуса, которые можно было бы продать, на ней не было. Так что Софи просто оторвала шнурок и сунула его за манжету. На всякий случай. К простыням она даже прикасаться не стала. Только изучила их с любопытством, свойственным молодости и пытливости ума человека, причастного к дальним странствиям. Несомненно, родись мисс Шарп лет на двести-двести двадцать попозже, существовал бы в Лондоне адрес, где ее пытливому уму нашелся бы достойный наставник. Но времена, как известно, не выбирают, а потому и Софи предпочла просто накрыть постель обратно покрывалом и приступила к изучению последних трех вещей – таза, кувшина, и разумеется табуретки, которую ранее мы в списке не упомянули. Мисс Шарп несколько раз подняла ее, попробовала удержать двумя руками, одной рукой, она репетировала, будто замахивается на посетителя шедевром безвестного мебельщика, но уже через несколько минут была вынуждена признать, что только непосредственная опасность ее добродетели и жизни, а так же крайнее отчаянье придадут Софи достаточно сил, чтобы достойно управиться с этим грозным оружием. Табуретка была адски тяжелой, неудобной, она цеплялась за юбку и категорически отказывалась служить защитой невинной деве. Какая жалость, что под рукой не оказалось чего поудобнее для женских рук. Скалки… сковороды, или вот жаровня для кровати с своей длинной ручкой – они так удобны, так привычны хрупким женским рукам в нелегком деле общения с мужским полом. Оставив мысль об освобождении из узилища с помощью табуретки или кувшина, Софи пододвинула свое несостоявшееся оружие к окну и села, расправив складки. Ей следовало вспомнить все неподобающие ее слуху юной порядочной девушки истории отцовских друзей и самого капитана Шарпа. Увы, в добродетельных рассказах мало что можно почерпнуть полезного о публичном доме.
Джеймс Монмут: Светлейший герцог ироничным прищуром глаз и изгибом бровей встретил неожиданное и неуместное ханжество Рочестера. То есть он попытался изобразить нечто в этом роде, но преуспел лишь в том, что капризно надул губы. – Я не в меланхолии! – заносчиво отверг он инсинуации графа и дружески обвил податливую девицу за талию. – Идем, Китти, и не слушай никаких глупостей. По правде сказать, жест Джейми был выражением не столько его любовных намерений, сколько необходимостью. Прежде чем добраться до веселого домика мадам Гвин, герцог с графом навестили не один паб, и теперь Монмута слегка шатало, словно тот уже находился на палубе военного корабля, под всеми парусами спешащего вступить в битву с голландским флотом. Китти послушно прильнула крепкими телесами к захмелевшему Джейми. Служить опорой миловидному юноше совсем не то, что тащить на себе какого-нибудь мистера Смита с тучным чревом и зловонным дыханием перегаром прямо в ухо. – Будьте покойны, добрый сэр, дойдем в лучшем виде. А обождете чуток, так я и сама подымусь и услужу вам всем, чем прикажете, – Китти развязно подмигнула Монмуту и широко улыбнулась, щедро показывая крупные зубы, среди которых заметно не хватало трех или четырех. Монмут встрепенулся и, немного протрезвев, отстранился от проститутки: – Не хочу тебя перетруждать, красотка. Пришли девицу посговорчивей и пошустрее, тем и услужишь. Говоришь, последняя комната направо? – спросил он, опуская шиллинг меж грудями Китти, туго стиснутыми корсажем и гордо вздымавшимися, как подходящее хлебное тесто в горячей печи. – Налево, сэр, – поправила его Китти, чье разочарование значительно остудилось прохладным прикосновением монеты, – последняя и предпоследняя, выбирайте любую, а девушку пришлю точно такую, как приказываете. Монмут сосредоточенно кивнул и, отсалютовав Рочестеру на прощание, двинулся на второй этаж, в обещанную обитель продажного счастья. – Налево, направо… – бормотал под нос его светлость, – вправо, влево… А! Какая к чертям разница, – воскликнул он, добравшись наверх и узрев перед собою щербатые створки дверей – почти на одно лицо, как женщины с задранными юбками. Впрочем, одна из дверей была заперта на засов, и герцог проницательно заключил, что это и есть искомая пустая комната. Дернув за скрежетнувший засов, Джеймс вошел вовнутрь и захлопнул дверь. К вящему его изумлению, комната оказалась не пустой, и Монмут озадаченно уставился на девицу, гадая, как она умудрилась успеть сюда раньше него, да еще и усесться у окна с таким чинным видом, будто сидит тут с самого рассвета. – Гм, ты и правда шустрая… – признал герцог, одобрительно рассматривая свеженькую и розовощекую красотку. Насколько девица сговорчива, на глаз не определялось. – Как зовут?
Софи Шарп: Шаги раздались за дверью, по мнению Софи, слишком уж быстро. Она не успела не только выработать четкого плана действий, но и даже всех известных ей историй не припомнила. В оправдание бедной девушке можно сказать только то, что до ее хорошеньких ушей их долетало такое количество, десятая часть которого повергла бы иную добропорядочную девицу в обморок. Вообще, обморок – это великое изобретение женского рода. Нет лучшего способа выйти из неловкого положения или обратить на себя чье-то внимание, чем упасть в обморок. Так, по крайней мере, казалось Софи, когда она слушала рассказы матери, Фэйт и подруг. Правда, сейчас падать в обморок явно было не место и не время. Неизвестно где и в каком состоянии очнешься. Дверь открылась, и Софи не успела ни вскочить, ни ахнуть в притворном испуге. Она просто обернулась. Вошедший джентльмен несколько смутил ее… И дело было вовсе не в его словах. Самые обычные слова для завсегдатая подобного места. Просто… он оказался молод, весьма и весьма хорош собой, богато одет… и весьма навеселе. Хотя последнее не вызывало удивления. - Я, сэр? – девушка захлопала ресницами, изображая святую наивность. Нет, Софи ни в коем случае (убереги Господь и все святые) не числила себя знатоком клиентов подобных мест, но… разве на молоденьких и невинных не тянет обычно мужчин постарше? Или этот молодой человек столь порочен, что уже в эти годы специально выискивает девиц, чтоб лишать их добродетели? Софи окончательно запуталась и махнула рукой на попытки разобраться в темной мужской натуре. Главное что? Главное, что дверь открыта. А этот молодой джентльмен не намного старше ее и настроен, похоже, весьма миролюбиво… Хорошо бы, удалось им расстаться без неприятностей. - Меня зовут Инегильда, сэр… А вас?
Джеймс Монмут: – Меня? – вторично удивился герцог, будто девице вздумалось спрашивать не об имени, а о жизнеописании Александра Македонского. Причем не по-английски, а по-гречески. – Ну, можешь называть меня мистер Скотт, – великодушно разрешил он, вспомнив давешнюю их с Рочестером выдумку для ограбления кареты, и без дальнейших церемоний плюхнулся на кровать. – Ине… Инег… – Джеймс почувствовал, что язык его заплетается, и полностью проговорить имя его новой знакомой совершенно невозможно. Понятливая девка должна прозываться по-человечески, Кэти, Молли или Нелл, на крайний случай – Хлоя, но никак не этим именем, которое джентльмену и не произнести. Джеймс потряс головой. – Нет, так не пойдет, – заявил он обиженно. – Девушки с такими именами не ходят, это просто неприлично. Захочешь пойти с такой прилечь, так и не вспомнишь, как позвать. А вспомнишь – не выговоришь. Вот и выберешь какую-нибудь Молли, а она и вполовину не так хороша, как ты. Иди сюда… хммм… Джильда, – Монмут похлопал ладонью рядом с собой, подзывая к себе девицу словно спаниельку. Джильде полагалось подобно Фэнси преданно завилять хвостиком и запрыгнуть к временному хозяину на колени. Ритуал благодарного облизывания влажным и липким языком можно было опустить.
Софи Шарп: Ну да, конечно, только швартовы отвяжу и паруса поставлю. А заодно позову на палубу всех папиных матросов помочь советом. У них-то опыта посещения подобных мест всяко побольше, чем у меня, - такими мыслями Софи пыталась подбодрить себя и подстегнуть свой ум в поисках выхода из этой комнаты. Для начала девушка глупо хихикнула. Правда, она не была уверена, что у нее получилось хихиканье должной развязности и наглости, как она видела давеча на ист-эндских улицах, но репетировать было поздно. - Ой, сэ-э-эр, как это приятно, получить от вас такое ласковое имя, - подобрав юбки выше щиколоток (не столько покрасоваться, сколько готовясь задать стрекача) Софи сделала пару шагов вроде как к гостю, а на самом деле к двери. - Сразу видно настоящего джентльмена, - как там говаривала миссис Гармиш? «Мужчины – те же коты, гладь по шерстке, да следи, чтоб не стащил чужую сметану» - Так надобно отметить наше знакомство кубком вина. Я мигом принесу, - Софи стрельнула из-под ресниц глазами и сделала еще несколько шагов к двери. Дотронувшись до дверного косяка, девушка едва удержалась, чтобы опрометью не кинуться вон, а делать вид, будто все ей привычно.
Джеймс Монмут: Милорд Монмут с одобрением мазнул взглядом по показавшимся лодыжкам. До истинного ценителя прекрасного подобно его венценосному родителю милорду следовало немного подрасти, но душа его была лишена грубости обычных завсегдатаев матушки Гвин. – Знаешь толк в джентльменах, да, Джильда? – пружинистым движением он поднялся с места и, размашисто шагнув, заступил девушке дорогу, привалившись плечом к закрытой двери. – Но вина пока не нужно… Совсем близко от него оказались ее глаза, сначала показавшиеся Джеймсу черными из-за расширенных зрачков, но теперь он разглядел темно-серый ободок радужки. Девица выглядела едва ли старше самого Монмута – обыкновенное дело для жриц любви тех времен, порой к шестнадцати годам до тонкостей знавших свое ремесло и хорошо потасканных. Однако эта больше походила на горничную или пасторскую дочку, чем на потаскуху. Чем-то она даже напомнила герцогу Фанни. Джеймс беззастенчиво перехватил запястье Джильды и большим пальцем погладил мякоть ладони. Ладошка была маленькой, но чуть огрубевшей, точно девица более была привычна работать руками, чем на спине. – Ты здесь новенькая? – блеснул сообразительностью милорд. – Я тебя тут раньше не видел, но я здесь и не бываю часто, – он пожал плечами и улыбнулся совсем по-мальчишески открыто.
Софи Шарп: - Д-да, сэр, - Софи несколько раз хлопнула ресницами с самым наивным и невинным видом, будто бы заинтересованность мистера Скотта в ее судьбе делала ей невыразимую честь и сулила невиданное наследство или выгодное замужество. - Я тут первый день, сэр, - поведала девушка чистейшую правду, - После смерти матушки меня привезли сюда, - губы дрогнули, а в серых глазах мелькнула печаль. На самом деле мисс Шарп заботил куда более насущный вопрос – как бы освободить свою руку и заставить молодого человека отойти с дороги к свободе. - Сэр, вы ведь не расскажете мистрис Нэлл, что я проболталась? – в притворном смущении и легком испуге (почти искреннем) Софи сделала шаг назад и умоляюще посмотрела на гостя. - Она наверняка рассердится… - а я маленькая, слабая и беззащитная. И да, я совершенно никудышная услада для мужчины. Я жутко смущена и перепугана, так что ухо от акулы ты тут получишь, а не горячую девку. Хотя нельзя конечно, было отрицать, что произойди эта встреча при иных обстоятельствах, сердце Софи бы наверняка дрогнуло от нежного прикосновения ладони, но вот одна беда – всем существом мисс Шарп владело желание оказаться от этого дома как можно дальше и как можно скорее.
Джеймс Монмут: Джеймс выпустил ладонь девушки и растерянно уставился на нее. Китти прислала вовсе не то, что он просил – светлая мысль, что он сам перепутал комнаты, ум Монмута пока не озарила. – Первый день? Привезли? – он замотал головой, не уверенный, что слова Джильды не были плодом винных паров. Вываленных на него сведений было слишком много для одного человека, пусть даже и герцога – или в особенности для герцога Монмута. – Как привезли? Разве вы не приходите наниматься сюда сами? – представления об истоках проституции Лондона у Его светлости были весьма расплывчатыми, однако Джеймс был свято уверен, что занятие сие сугубо добровольное и обременительное разве что для морали веселых девиц, которые охотно соглашаются торговать собой, не желая гнуть спину или портить руки грубой работой. Веселый дом понапрасну так не назовут. – Погоди-ка, – Джеймс потер лоб, стараясь протрезветь и вникнуть в суть истории, но понял, что информация слишком обрывочна и бессистемна. Кларендон, без сомнения, мог бы выудить из нее что-нибудь стоящее, но никак не он. – Никому я ничего не скажу, только расскажи все по порядку, – герцог страдальчески скривился.
Софи Шарп: - Сэр, вам плохо? – Софи заботливо взяла джентльмена под локоть, чтобы препроводить до кровати, куда он мог присесть. Она не ожидала найти в молодом человеке, явно из богатой семьи, такого участия, пусть и минутного, под предлогом выпивки или еще чего-то, неважно! "Господи, а вдруг он согласится мне помочь?" – мелькнула наивная мысль. Хотя здравый смысл тут же возразил, что возносить благодарности Небесам пока преждевременно. - Я не могу говорить за остальных, мистер Скотт, - Софи отвела взгляд, отделяя, таким образом, себя от прочих обитательниц этого дома, - Но если Вам угодно, расскажу свою историю. Мы с матерью приехали в Лондон, чтобы узнать о судьбе отца. Он пропал в колониях. Неделю назад матушка скончалась, и я осталась совсем одна, без средств к существованию. Неделю я скиталась по улицам, и участь моя была бы ужасной, но нашлись добрые люди, которые помогли мне. Я уже думала, что все мои несчастия позади, когда среди бела дня на меня напали и привезли сюда. Излагая, пусть и очень кратко, правдивую часть своей истории (называть имена и род занятий отца Софи избегала), девушка раздумывала, как бы вывернуться в последней части. Упоминать Рут Харли и Рыжего Мерзавца, желающего жениться на ней, было ни в коем случае нельзя. Это могло повредить репутации Рут. А выказать такую неблагодарность Софи просто не могла. - Я… я ужасно испугалась… и поняла только, что меня то ли продали… то ли хотят погасить мной какой-то долг. Хозяйка сказала, что от меня требуется, а потом дверь заперли…. А потом тут появились вы. Вас прислала мистрис Нэлл? Темно-серые очи обратились на молодого человека с тревогой и затаенной надеждой.
Джеймс Монмут: – Нет, я сам пришел, – фыркнув, гордо возразил милорд Монмут и высвободил локоть из пальцев девицы. Предложение рассказать по порядку Джильда поняла как приглашение поведать всю занимательную историю своей жизни. Слава богу, обошлось без воспоминаний нежного детства и отрочества. Теперь, когда Джильда в немой надежде взирала на него огромными глазищами, она казалась совсем девчонкой, и Джеймс почувствовал себя не очень уютно. Всякое желание позабавиться с нею (если и было когда-то) истаяло свечным огарком, и милорд почему-то вспомнил свою девочку-жену. При кратких обязательных встречах с миледи он ощущал себя так же неуютно, будто камзол неожиданно стал тесен или дорогущий парик сполз на левое ухо. – Насколько велик долг? – полюбопытствовал Монмут, выхватив из потока слов нечто знакомое, о чем он мог высказаться со знанием дела и по существу, и, подумав, цинично добавил. – Послушай, если тебе не на что жить, возможно, это не такой плохой выход? Хотя начинать надо не здесь, много ты тут не заработаешь…
Софи Шарп: Слова молодого человека подтверждали ее догадки, но торжествовать Софи не торопилась. Она медленно и осторожно разворачивала паруса своего корабля под кажущийся попутным ветер. -Долг… Не знаю, - про сто шестьдесят фунтов, которые поминала при ней мистрис, девушка благоразумно умолчала. Сумма была уж больно велика, да и сама мистрис Нэлл была согласна на меньшее. - Сколько стоит одна ночь с девственницей в подобном месте? – спросила она мистера Скотта, несомненно, более опытного в таких вопросах, - Мистрис сказала, что после этого я смогу уйти. Только сэр, я не хочу торговать собой. Стала бы я иначе рассказывать все вам? Ей казалось, обстановка в комнате изменилась, стала какой-то более… спокойной что ли? И даже предложение начать карьеру продажной женщины не вызвало в Софи резкого негодования. Наверное, все дело было в том, что этот, без сомнения, высокородный джентльмен не смотрел на нее, как на уличную грязь, в отличие от рыжего?
Джеймс Монмут: – О, Дьявол! Девственница! – воскликнул милорд и невольной опаской отодвинулся от Джильды, будто та ненароком проговорилась, что больна сифилисом, тем бичом возмездия, грозившим небесной карой всем греховодникам еще до страшного суда. – Нет, не знаю, сколько платят за ночь, поскольку ни одной девственнице мне платить не доводилось, – с искренним отвращением произнес Джеймс. – И я не просил… Тут милорд глубоко задумался, что выразилось в сурово сведенных бровях и немилосердным поскребыванием ногтями щеки, покрытой юношеским пушком. Спустя минуту герцог ознакомил Джильду с плодами собственных размышлений. – Я не просил девственницу, я просил прислать… шлюху, в общем, – почему-то Джеймс постеснялся разъяснить Джильде более детально. – А тебя, наверное, продали какому-то старикашке, – милорда передернуло от омерзения при воспоминании о загребущих руках и слюнявых поцелуях лорда Хоули. – Чертовски несправедливо, хочу сказать. Я за свободу торговли! То есть, я хотел сказать, ты сама должна выбрать, с кем пойти и лечь, – великодушно разрешил он и со знанием дела добавил. – К тому же старики на редкость скупы, за рубиновую булавку удавятся. Милорд Монмут резво подскочил на постели и вновь вернулся к двери. Высунув голову наружу, он принялся что-то высматривать в коридоре, после чего захлопнул дверную створку с удовлетворенным хмыканьем человека, нашедшего решение запутанной шарады. – Китти сказала, последняя комната налево, я вспомнил, – сообщил Джеймс тоном, который должен был, по его мнению, все объяснить Джильде. – Вот что мы сделаем: перейдем в ту самую комнату, а девицу, которая подымется туда, отошлем сюда, на твое место.
Софи Шарп: Софи неожиданно для себя хихикнула. - Свобода торговли? Ну, вы прямо контрабандист, сэр… Хотя в этом вопросе я целиком и полностью на вашей стороне. А хорошо сказано, черт побери, - в ней проснулась маленькая пиратка, что еще год-два назад лазала по мачтам из ясеней в Портсмуте. Прихватив шляпу, теперь ее было можно взять, раз уж Софи обзавелась сообщником, перепутавшим двери не иначе, как по велению Небес и заступничеству покойной маменьки, Софи подошла к молодому человеку вплотную и поинтересовалась: - Там никого нет? – вопрос «что потом?» мисс Шарп сочла преждевременным. Она доподлинно уверилась, что более ее добродетели ничто не угрожает (во всяком случае, сейчас, а это немало), и начала находить во всем случившемся нечто, отдаленно похожее на удовольствие от невероятного приключения под названием «побег из логова пиратов».
Джеймс Монмут: Как и Софи, милорд Монмут начал находить удовольствие в выпавшем ему приключении. Джентльмен, приходя в бордель, желает повеселиться и отвлечься от досадных неурядиц повседневной жизни, и Джильда – пусть и не совсем тем способом – справлялась неплохо. По крайней мере, герцог в данную минуту перестал думать о мисс Фрэнсис Стюарт. – Никого! – залихватски уверил он девушку. – Никто не посмеет заступить путь гер… мистеру Скотту, – Джеймс вовремя исправил оплошность, едва не проговорившись. Положение королевского отпрыска давало Джеймсу чувство восхитительной безнаказанности и уверенности, и он не был в состоянии постичь тревожных опасений осиротевшей Джильды. Ухватив девушку за руку, милорд смело пересек коридор. Последняя комната налево оказалась пустой и насквозь пропитанной крепким запахом духом. Джеймс оглушительно чихнул, разглядывая скудную и в то же время вызывающе-порочную обстановку, состоящую единственно из широкой кровати, застланной розовым помятым покрывалом с остатками шитья. – Вижу, у мадам Гвин придворные щеголи не так уж редки, – весело заметил он, подымая с пола у изножья деревянной кровати оторванную инкрустированную мелкими каменьями пуговицу, и, подбросив ее на ладони, кинул безделушку своей спутнице. – Лови на память!
Софи Шарп: - Ух ты! Спасибо! – Софи ловко поймала пуговицу и стала рассматривать, - Красивая. Никогда таких не видела. Только слышала, что придворные украшают свою одежду пуговицами из золота и серебря с камнями. Неплохое начало для пиратского клада, да? Сунув подарок в карман, к отцовским письмам, Софи положила прихваченную шляпу на покрывало и села. Запах духов был настолько сильным, что Софи рефлекторно схватилась за веер, благо тот висел на цепочке на поясе и не потерялся. - В таких местах всегда подобный… аромат? – у нее тоже чесался нос, но Софи надеялась, что удержится. К тому же, нюхала она и ароматы похуже. - Мистер Скотт, а что теперь? Мы будем ждать ту девушку, которая должна была вас… - Софи помялась, - развлекать? А вдруг она уже заходила, но найдя комнату пустой, ушла?
Джеймс Монмут: Ответом ей послужил стук в дверь и далее появление щедро подмалеванной девицы, которая глуповато уставилась сначала на Джейми, а затем на его спутницу. Милорд Монмут проявил завидную сообразительность, когда при раздавшемся стуке подскочил к Джильде и ловко опрокинул ее на постель, взметнув широкие юбки девушки. – Ну? – обратив к дверям свирепую мину, сурово вопросил герцог. – Ты запоздала, как видишь. Ступай в комнату напротив и дожидайся, пока туда подымется мой приятель. Девица бросила пустой взгляд на новенькую и, недолго потоптавшись на пороге, вышла вон. Монмут с минуту прислушивался, а затем отстранился от Джильды. Поправляя сбившееся кружево воротника, он разглядывал обнажившиеся почти до колена ноги Джильды. – Ножки у тебя… ничего, хорошенькие, – заметил он тоном записного ценителя и тут же испортил все впечатление, густо покраснев. – В театр можно податься.
Софи Шарп: Софи только и успела взвизгнуть, когда ее повалили на кровать, да задержать дыхание, чтоб не расчихаться – до того силен был аромат дешевых духов на покрывале. Да, похоже, мистер Скотт и впрямь тут завсегдатай… Интересно, намного ли он старше меня? – подумала девушка. Забавно, но никакого страха или стыда она не испытывала. Уж слишком все это было… не в серьез в отличие от того, что она пережила раньше. А уж зрелище покрасневшей физиономии спасителя и вовсе заставило дочь бравого капитана засмеяться. - Вы… - Софи села на постели и попыталась сквозь смех оправить свои юбки, - Мистер Скотт, или как вас там по правде, не обижайтесь на меня… Я никому не скажу, клянусь! Что завсегдатай публичного дома мистрис Нэлл Гвин краснел от смущения перед девушкой, хваля ее ноги. - Погодите-ка… - отсмеявшись, сказала Софи, - Вы сказали «театр»? Рут ей о театре давеча все уши прожужжала, вот она удивится… Вот только, она также говорила, что это «обитель разврата». Надо бы расспросить поподробнее мистера Скотта. Он, судя по всему, там тоже бывал. Эх, вот ведь интересная у молодых джентльменов жизнь! - Сэр, а расскажите мне о театре, пожалуйста, - оправив складки, Софи обнаружила беспорядок и в воротнике и принялась его разглаживать, - Мне говорили, что это чрезвычайно… необычное место.
Джеймс Монмут: Если милорд Монмут и был смущен, он постарался как можно скорее прогнать это чувство, недостойное мужчины в расцвете полных шестнадцати лет. – Театр… ну, это довольно весело, – начал его светлость, неясно ощущая, что его речь лишена блеска красноречия, подходящего к случаю, – но боюсь, этого веселья актрисам перепадает не так много, – честно предупредил он, вспомнив крохотную каморку Нелл и ее рассказы о дрязгах внутри труппы, перед которыми порой меркли интриги королевского двора и парламента. – Платят сущие гроши, зато ты сможешь с легкостью подцепить себе знатного покровителя, – подбодрил Джеймс Джильду.
Софи Шарп: - Падкого на молоденьких девственниц старого лорда? – без обиняков уточнила Софи и усмехнулась. Ей отчего-то было легко говорить с этим молодым человеком, без сомнения, высокородным, но… как бы ни был знатен парень, если ты вместе с ним таскала яблоки из соседского сада, то сидя на заборе, политес разводить не станешь. - А нельзя как-то придумать, чтобы и в театре играть, и остаться честной девушкой? – спросила девушка, - Должно же существовать в мире какое-то ремесло для достойных женщин, у которых нет отцов и мужей, которые содержат их… Пойти в ученицы к модистке? В служанки без рекомендаций не примут… - Хотя, честно говоря, я хотела бы хоть раз побывать в театре, - призналась она, - Просто из любопытства. Я люблю смотреть выступления площадных трупп, но здешний театр, это наверняка что-то особенное?
Джеймс Монмут: – О, на сей счет можешь быть покойна, Джильда, – ответная усмешка Монмута лучилась невиннейшим лукавством. – Бьюсь об заклад, никто и не думает искать в труппе Королевского театра девственниц. Если невинность и водится под юбками Мельпомены, то она похожа на привидение, которое никто и в глаза не видел. А побывать… Почему нет? Вход туда никому не заказан. Речь милорда стала рассеянной, поскольку он размышлял, что ему делать со своим новым приобретением. К чести добросердечия Монмута следует заметить, что мысль оставить Джильду в том положении, в котором он ее нашел, ограничившись рыцарским воздержанием от порчи девицы, не пришла ему в голову. Однако мотивы герцога были далеки от рыцарских: с тем же успехом он не стал бы гнать прочь случайно прибившуюся шавку. О том, куда собственно подастся освобожденная из сетей порока Джильда, его заботило куда меньше, чем сам увлекательный процесс извлечения девицы из публичного дома, похожий на вылущивание миндального орешка из засахаренной сливы.
Софи Шарп: - Понятно… - вздохнула Софи. Стало быть, этот вид заработка для нее тоже заказан. Ничего, она что-нибудь придумает. Только сперва выберется из этого дома и сообщит Рут об опасности. - Мистер Скотт, а что мы будем теперь делать? – спросила девушка, - Вы можете вывести меня отсюда на улицу? Мне больше ничего не надо, только помогите выйти отсюда… - Софи молитвенно прижала руки к груди. Свобода снова казалась близкой и достижимой. Конечно, карету и лошадей уже не найти, но найти дорогу до ближайшей церкви она сможет, а там и до дома Харли попросит проводить. «Рут, только бы с тобой ничего не случилось во время моего отсутствия!»
Джеймс Монмут: Казалось, Монмут совсем не слушал девушку. Право, если бы Джильда предложила идею, как выпутаться из сомнительной ситуации, что обычно в похождениях юных джентльменов делал Рочестер, но она только спрашивала, а спросить милорд Монмут сумел бы и сам. Он раздраженно дернул шеей: в конце концов, он мог попросту развернуться и уйти, но вместе с тем Джеймс понимал, что момент отряхнуть с ног прах незадачливой невинности уже упущен. Придя к некому решению, милорд резко сдернул покрывало, скомкав его в живописную кучу, и ударом, сделавшим бы честь натренированной руке записного игрока в мяч, сбросил на пол подушки. Удовлетворившись созданной им картиной разврата, Джеймс обернулся к Джильде. – Пожалуй, мы можем идти. Возьми меня под руку, ничего не бойся и не дрожи. Или, по крайней мере, сделай вид поразвязней, – милостиво разрешил Монмут.
Софи Шарп: Вид поразвязней, это как? – задумалась Софии. Платье ее никак не располагало к развязности и разврату, а распускать прическу не хотелось – ей же еще по улице идти… Немного подумав, Софии отстегнула и сунула в карман воротник-пелерину, и как смогла, отняла пониже лиф платья. Поскольку оно было ей слегка велико, попытка увенчалась относительным успехом. Нахлобучив набекрень мужскую шляпу, Софи подумала, что, пожалуй, готова. Положив свою ладошку на локоть «мистера Скотта», она еще секунду поколебалась, а затем «подобрала» свободной рукой юбку дюймов на пять выше приличий. Выставленная напоказ стройная лодыжка в новеньком, совершенно нештопанном чулке довершила образ начинающей развратницы. - Идемте, ми-и-и-стер Скотт! – Софи улыбнулась для пробы и посмотрела на своего спасителя так вожделенно и ласково, как если бы он должен был ей не меньше двухсот фунтов.
Джеймс Монмут: Мистер Скотт ответно усмехнулся и, подхватив новоявленную Марию Магдалину под ручку, двинулся вместе с ней к дверям. Поначалу приноровить размашистый шаг к семенящим шажкам девушки было непросто, но герцог справился и с этой задачей. Нынешняя проказа наполняла Джеймса тем же бесшабашным весельем, что и давешняя прогулка в женских юбках на пару с Рочестером. План милорда отличался тем же беззастенчивым нахальством: на виду у всех вывести Джильду якобы на прогулку, а дальше мадам Гвин пусть ищет свою новую постоялицу, как ветра в поле. И, казалось, этот план благодаря одной лишь смелости непременно должен был благополучно осуществиться. Победительной поступью пара спустилась к подножью лестницы, и теперь лишь просторный зал с грубо сколоченными столами отделял ее от парадного входа в обитель порока – и куда меньшее расстояние от неказистого черного хода, скромно прятавшего чуть далее внушительной двери в погреб.
Джон Рочестер: Пока милорд Монмут наверху возносил хвалу Венере, милорд Рочестер внизу вел мужскую беседу с Бахусом, предаваясь попутно изысканной тоске. В мыслях его Элизабет светлым ангелом скользила между кривоногими столами, не касаясь изящными башмачками загаженного тростника, после брала Джона за руку и выводила прочь из вертепа на свежий воздух, к чистоте и возвышенности чувств. Разумеется, он и сам мог бы подняться и выйти вон из развеселого заведения, но это и вполовину не было так поэтично, как воображаемая сцена с участием мисс Маллет. - Вы чего надумали, сэр? - вывел Рочестера из задумчивости возмущенный голос Китти. - Куда это вы ее, а? На лестнице его взору предстала живописная парочка - Джейми в обнимку с молодой и свежей девицей, которая явно занималась веселым ремеслом не дольше, чем с Майского дня.
Софи Шарп: "Морской дьявол и все его медузы! Слышь ты, обноси посетителей и не лезь к джентльмену!" – мысленно обратилась Софи к окликнувшей их девице. Скандалить вслух Софии не собиралась. Во-первых, тон у женщины был довольно уверенный, а во-вторых, рядом с ней был «мистер Скотт», которому Софи и предоставила играть роль рыцаря-спасителя до конца. Он ведь куда опытнее по части поведения в подобных заведениях. И вообще – он клиент, ему и карты в руки. А она – молодая дурочка, польстившаяся на легкие деньги и счастливая оттого, что ей повезло – попался молодой, красивый и явно богатый клиент, которым она не намерена ни с кем делиться. Бросив неприязненный взгляд на девушку в зале, Софии умильно улыбнулась своему спутнику, захихикала и покрепче ухватила юношу за руку, на случай, что придутся бежать. - Мии-истер, чего она от нас хочет? – грубоватым говором таверн Портсмута спросила Софи. Если эта девица знает, кого привозили мужчины в карете, если она знает, что мистрис Гвин задумала ее отдать совсем другому клиенту – то дело плохо. Так что на всякий случай девушка еще немного приподняла юбку с правого бока.
Джеймс Монмут: В меру своих скромных лицедейских талантов Джеймс послал Китти обворожительную улыбку. – Полно, полно, не сердись, красотка. Как-нибудь я и тебя приглашу прогуляться. Видишь ли, милочка, я нынче слегка перебрал и непременно нуждаюсь в доброй душе, которая не оставила бы меня в одиночку предолвевать… продлевать… пре-о-до-ле-вать долгий и опасный путь, – признался Монмут, доверительно склоняясь к разгневанной жрице Венеры и едва не свалившись со ступенек в подтверждение правдивости своего заявления. – Так что я столковался с этой доброй девицей на то, что она послужит мне посохом, как Моисею в пустыне. Мой друг… А он поэт, ты в курсе? Я посоветую моему другу сочинить вирши на эту тему. Хочешь, он и тебе посвятит сонет? – попытался подольстится Джеймс – причем за чужой счет! – к Китти, неприступностью сейчас живо напоминавшую саму мадам Гвин.
Джон Рочестер: Для состояния, в котором нынче пребывал Монмут, это была чрезвычайно удачная попытка усмирить фурию с помощью одного только красноречия, и Рочестер даже с воодушевлением похлопал своему товарищу. - Сонет, Китти! Четырнадцать строчек о тебе, которые можно петь! - он нисколько не сомневался в своей способности сочинить хвалебные вирши даже в честь цирюльничьего медного таза, а Китти в этом смысле была не настолько безнадежна. В конце концов, у нее, как и у всякой женщины, были глаза, волосы и руки, а в поэтике существовало достаточно избитых выражений для их описания. Увы, наместницу мадам Гвин эти щедрые посулы нисколько не заинтересовали. Во-первых, в этом доме принимали только наличные, а во-вторых, Китти вовсе не хотела рисковать своим особым положением, даже если бы ей пообещали более вещественное вознаграждение. Шагнув к лестнице, она схватила Софи за руку и дернула к себе. Повинуясь минутному порыву, Рочестер решил вмешаться в происходящее, взяв на себя роль доброго гения. Пока Китти была полностью сосредоточена на том, чтобы оттащить девушку от Монмута (причем посетители уже начинали делать ставки), граф подкрался сзади и резким движением задрал юбки потаскушки ей на голову под одобрительное гиканье мужчин. Так неожиданно лишившись зрения, Китти растерянно разжала пальцы - зная, как шустро управлялись с одеванием девочки Нелл, Рочестер не думал, чтобы у спутницы Джейми было время на промедление.
Софи Шарп: А Софи только и ждала удобного случая. Пока не в меру то ли любопытная, то ли властная девица разбиралась с надетыми на голову юбками, мисс Шарп споро подхватила свои и метнулась к выходу, как пушечное ядро, выпущенное сэром Френсисом Дрейком в борт флагмана «Непобедимой армады». И пусть приличия страдали, мисс Шарп по доброте душевной прощала местным посетителям нескромные взгляды на ее лодыжки и чулки. Ведь вряд ли кто-нибудь из них был достаточно трезв, чтобы оценить это зрелище, - так, во всяком случае, предпочитала думать девушка. Вылетев на улицу, мисс Шарп опустила юбки до подобающего уровня и быстрым шагом заторопилась прочь от этой обители порока. «Теперь – к церкви», - твердила она себе. На улицах Ист-энда нельзя останавливаться, нельзя позволять усталости притуплять чувство опасности. Она передохнет, когда доберется до храма святого Магнуса. Эпизод завершен
полная версия страницы