Форум » Лондон и его окрестности » "Краснеет сталь при виде женских слез" » Ответить
"Краснеет сталь при виде женских слез"
Клод Дюваль: Утро 6 мая 1665 года, гостиница "Королевский сарацин"
Ответов - 33, стр:
1 2 All
Клод Дюваль: В последний раз Клод проводил такую беспокойную ночь в далеком отрочестве, когда еще имел лишь отдаленное представление о грехе сладострастия. Сны, наполненные смутными, но волнующими образами, заставляли подростка ворочаться в постели так, что подушка по утрам оказывалась где-то в изножье, а простыни после этих грешных видений и вовсе приходилось спешно украдкой застирывать. На этот раз обошлось без подобных конфузов, но Дюваль пришел к выводу, что следовало бы сходить к шлюхам - пусть к той же Розочке. В конце концов, преподобный Нэш, переодетый в светское платье, мог уединиться с ней, чтобы поведать о судьбе многострадального Томми Стаббза, а вовсе не для того, о чем могли бы подумать ищейки старого Сигрейва... Постепенно мысли Клода снова обратились к вопросам более насущным, ночной морок рассеялся настолько, чтобы французу пришло в голову позаботиться о завтраке для себя и для Софи, мирно спавшей за занавеской - он осторожно заглянул на ее половину, желая удостовериться, что девушка никуда не исчезла. Успокоенно кивнув, Клод оделся и отправился вниз, выяснять, что мастер Кларк готов предложить голодным и жаждущим. Отдельно был взят на заметку сидр для Софи, вчерашнего любопытного опыта с пивом казалось достаточно.
Софи Шарп: Всю ночь во сне Софи куда-то бежала сначала по улицам, потом гналась за кем-то на корабле под всеми парусами, прямо в закат… Последнее, что она запомнила переде тем, как проснуться – себя, сидящую на планшире с подзорной трубой в руке. И почему-то в мужском камзоле темно-синего бархата, вышитом серебром. Эта вышивка из необычных цветов и резных листьев маячила перед мысленным взором, пока она не открыла глаза. Потолок гостиничного номера перед глазами на секунду заставил Софи усомниться, не были ли сном невероятные события последних дней? Может, она подхватила лихорадку и видения? Отец рассказывал, что в колониях такое бывает довольно часто… Висящие на спинке стула вещи и чужой, незнакомый ей сундук… Нет, это было на самом деле. Смерть матери, скитания, знакомство с рут, похищение, побег из публичного дома, встреча с мистером Нэшем, который притворялся священником… Занавеска была наполовину отдернута, а номер был пуст. Софи решила не мешкать и по возможности привести себя в приличный вид – умылась, натянула чулки. Башмаки и принялась затягивать корсет. Как и вчера вечером, она успешно справилась со всем, кроме черного лифа, который без посторонней помощи было не зашнуровать. И конечно, оставалась еще прическа. Наверняка у мистера Нэша найдется гребень. У него ведь довольно длинные волосы… Спускаться вниз в подобном полураздетом виде было никак невозможно, и Софи решила подождать своего «брата», а для начала – заправить кровать и разложить по карманам свои немногочисленные сокровища.
Клод Дюваль: На кухне преподобному Нэшу удалось разжиться остатками вчерашней говядины, подсохшим хлебом и двумя кружками грушевого сидра. Все это, составленное на деревянный поднос, он самолично доставил в комнату, из-за чего дверь был вынужден открыть ногой - пусть и очень деликатным пинком, но все же... Опасения разбудить Софи были напрасны, девушка уже поднялась с постели и пребывала в виде столь очаровательно растрепанном, что можно было с легкостью вообразить, будто они с Клодом ночь напролет действительно предавались радостям любви. На мгновение Дюваль даже заподозрил, будто память ему изменяет, однако с глубочайшим сожалением вынужден был признать, что сны были только снами. - Доброе утро, - жизнерадостно поприветствовал он Софи, усилием воли отогнав непрошеные соблазнительные видения, от которых хотелось грянуть подносом о пол и немедленно заключить девицу в объятия. - Надеюсь, вы хорошо почивали, сестрица?
Софи Шарп: - Ой, - Софи непроизвольно подняла перед собой простыню, скрывая от мужчины свой не до конца одетый вид. Но осознав всю глупость этого жеста – ведь Нэш ее уже видел в таком состоянии, и более того, сам расшнуровывал лиф, и видимо, будет его же и зашнуровывать, встряхнула несчастное полотно и принялась сворачивать и выравнивать, как будто именно этим и занималась. - Прекрасно, братец, - игру надо было поддерживать, и к тому же так было проще, - «Сарацин» и в самом деле превосходная гостиница. А с вашей стороны было так любезно позаботиться о завтраке. Однако, боюсь, я должна просить вас о еще одной любезности… Покончив с постелью, Софи подняла со спинки кровати черный лиф с приколотым наполовину воротником. - Боюсь, у нас нет другого выхода… Разве только попросить кого-то из служанок хозяина помочь мне? Ей нисколько не хотелось снова вводить в искушение своего «брата», которого все вокруг считали священником. «А почему, интересно? Что за радость или нужна ему в этом?»
Клод Дюваль: - Если вы доверите мне это ответственное дело, думаю, мы сможем обойтись без постороннего вмешательства, - Дюваль освободился от своей ноши, поставив поднос на крышку сундука. Если не кривить душой, в его нежелании звать в комнату одну из дочек Кларка было еще кое-что, помимо осторожности. Клоду хотелось снова невозбранно касаться Софи, под заботой об удобстве мисс Шарп скрывая собственные страсти. - Я даже рискну предложить вам свои услуги в качестве парикмахера, а заодно - содержимое моего нессесера. Клод дождался, пока девушка проденет руки в рукава и подставит ему спинку, после чего самым тщательным образом принялся шнуровать корсаж, хотя с куда большим удовольствием снял бы его с Софи. - Так вы все-таки поведаете мне, что заставило вас искать приюта в церкви? - ненавязчиво поинтересовался он. Дюваль помнил о том, что миссис Шарп, по словам ее дочери, недавно скончалась, но - с известной долей цинизма - хотел убедиться, помнит ли еще об этом сама Софи. Могло оказаться, будто ее матушка - личность не менее мифическая, чем тетушка Джудит и прочая родня самого преподобного Нэша.
Софи Шарп: - Вы и прически умеете делать, дражайший братец? – подняла брови Софии, придерживая свою черную гриву, чтобы волосы не попали в шнуровку, - Не перестаю поражаться вашим талантам. Но мне правда неловко так Вас утруждать. Одернув на себе зашнурованный лиф так, чтобы он сидел должным образом, Софи занялась пристегиванием воротника. - Я вам почти все рассказала… И несомненно, сообщу подробности, как только узнаю, что же заставила моего мнимого брата притворяться священником и откуда он умеет так ловко лгать. Как говорится, баш на баш… Пусть это было не совсем справедливо, ведь Софии нуждалась в помощи этого человека, и возможно, была ему помехой в собственных планах, но иметь дело с притворщиком, слепо ему доверяя, может только дура. Софии себя таковой не считала. - Если вы не священник, но что привело вас в Лондон в его облачении?
Клод Дюваль: - Любопытно было бы услышать ваши предположения, милая сестрица, - в тон ей отозвался Клод, с кошачьей сосредоточенностью наблюдая за тем, как полотняная пелеринка скрывает волнующие девичьи формы, возвращая ему прежнюю ясность мысли. - Что могло заставить такого человека, как я, покинуть сонную провинцию и прибыть в столицу? Как никто другой, Дюваль знал все преимущества коварного приема, к которому только что прибег. Что может быть лучше, если на вопрос ответит тот, кто его задал? Если у Софи уже есть некие соображения на его счет, почему бы не использовать их в качестве основы для очередной лжи, тем более, что мисс Шарп тоже отличалась богатой фантазией, а значит, ее мысли могли представлять определенный интерес. Если бы у Розы Гвин спросили о Филипе Вильямсе, она наверняка поведала бы историю столь же неказистую и вульгарную, как потаскухи в доме ее матушки. Клод был готов доверить Софи-Селестине изобретение причин, которые заставили мистера Нэша прибегнуть к кощунственному переодеванию, пребывая в уверенности, что девушка не посрамит семейную традицию.
Софи Шарп: - Вашему любопытству стоит взять пару уроков у вашей же добродетели и поумерить пыл, - Софи пристегнула последнюю булавку, разгладила воротник и вытащила гребень из любезно предложенного несессера. - Начните с вашего настоящего имени, например… - Софи примерилась и первый раз провела гребнем по волосам. Он застрял в путанных прядях, чего и следовало ожидать. Тихо помянув дохлую русалку и водоросли на ее голове (совершенно неподобающее леди выражение), Софи осторожно выудила гребень из волос и снова принялась за дело, уже у самых кончиков, потихоньку распутывая образовавшийся за ночь колтун. - Потому что я предполагаю, что приход в Линкольне, тетушки Джудит, и семейные дела имеют то же отношение к реальности, что ваш сан и наше с вами родство. Софи могла бы еще добавить, что легкость, с которой молодой человек сочинял истории, напомнила ей о трех вещах – странствующих комедиантах, моряках и рыбаках. Но она успела заметить, что руки ее «брата» совсем не похожи на огрубелые от канатов и сетей пятерни. А правильная речь выдавала в нем человека образованного. Во всяком случае, Софи без труда могла представить его одетым в такой же костюм, что и на рыжем «мерзавце» или офицерском камзоле. Может, он актер? Но что может один актер без труппы? – подумалось ей. - Признаться, мне порядком надоело общаться с мужчинами, которые скрывают свои имена. Вы уже четвертый. Окажите любезность, станьте первым, кто скажет мне правду, - Софи подняла взгляд от пряди волос, которую мучила и несколько требовательно взглянула на мужчину. Отчего-то мисс Шарп не чувствовала ни смущения, ни неловкости. Похоже, она и в самом деле устала от подобных знакомств.
Клод Дюваль: На такую отповедь Клоду оставалось лишь мысленно зааплодировать - девушка даже не стала обходить ловушку, она ее попросту переступила и, более того, не преминула обратить внимание неудачливого охотника на неловкость, с которой он пытался заполучить столь редкую добычу. Мисс Шарп определенно заслуживала поощрения в виде небольшой откровенности. - Меня зовут Клод Дюваль, - он обозначил учтивый поклон, прижав к груди руку с невидимой шляпой. Имя это вряд ли было широко известно в английской глубинке, а во Франции по первому зову сбежалось бы с полсотни тезок, так что знаменитый (Клод льстил себе этой мыслью) джентльмен с большой дороги почти ничем не рисковал, честно представляясь даме. - Я француз, как вы можете понять, но уже достаточно давно живу в Лондоне, чтобы меня принимали за англичанина.
Софи Шарп: - Приятно познакомиться, - Софи отвесила довольно изящный реверанс. Правда, от наклона головы пряди снова смешались, и девушка вновь занялась их распутыванием. «Вот только настоящее ли это имя? Как говаривал папин старпом – я не буду ставить на это ни фунта. Французское происхождение может оказаться такой же маской, как и сан священника из Линкольна». Воистину – единожды солгавший, кто тебе поверит? С другой стороны… хоть мистер Скотт скрывал свое имя, Софи не мгла сказать о нем ничего дурного, кроме этой незначительной лжи. Даже то, что приличному джентльмену не место в заведении типа дома мистрис Гвин. Потому что не окажись «мистер Скотт» там, участь самой Софи была бы куда как незавидна… И все же просто принять на веру слова своего «брата» она не могла. Хотя… Проверить хотя бы одну часть из сказанного у Софи был способ. - В таком случае, вас, наверное, не затруднит выругаться на родном для вас языке? Подлине, - самым вежливым тоном, как будто речь шла о чашке чая, попросила мисс Шарп. Джереми Питт младший, или боцман Джей был старшим сыном старшего помощника Пита, который дружил с капитаном Шарпом и служил с ним в одной эскадре. Джей был года на три помладше самой Софи, и в их компании ему принадлежала бессменная должность пиратского боцмана. Питт обладал на редкость хорошей памятью. Она как смола, вцеплялась во все услышанное, будь то библейские псалмы или матросские ругательства. Последние и обеспечили ему место боцмана в «пиратской» компании в Портсмуте. Конечно, все они, включая и самого боцмана Джея Грязный Язык, не понимали и четверти всех иностранных ругательств, которые тот запоминал. (С английскими как-то сообща разбирались, порой привлекая мальчишку из трактирной обслуги в качестве консультанта) Софи, обладавшая не столь развитой памятью, все же кое-что помнила, и смела надеяться, что такая незамысловатая проверка сработает. Во-первых – на родном языке человеку ругаться не в пример проще (это она по себе знала). Во-вторых, обладая музыкальным слухом, мисс Шарп могла распознать искомые слова, хотя и не смогла бы с ходу воспроизвести подобный лягушачий загиб. Впрочем, от нее, как от «марсовой», а позже «хранительницы сокровищ» этого и не требовалось. - Не стесняйтесь, братец… - «только не кричите, а то хозяин не поймет, отчего преподобный англичанин может начать грязно ругаться по-французски».
Клод Дюваль: - Желание дамы - закон, пусть даже такое необычное, - со смешком промолвил Дюваль. - Ну что же. Например, если бы слуга уронил мне на ногу этот сундук, я бы сказал... - далее на одном дыхании он перешел на родной язык, выдав многословную тираду, в которой наравне с именем Вельзевула, святым Дени, овернцами и болящими с похмелья волосами фигурировала вполне мирная серая курочка из матушкиной колыбельной. Находчивость Софи не переставала приятно удивлять Клода, но, тем не менее, он счел своим долгом выяснить, насколько девушка понимает французский - как знать, что сможет пригодиться впоследствии.
Софи Шарп: Музыкальный слух не подвел. Софии определенно узнала французский язык, даже разобрала несколько слов, которые повторялись наиболее часто во всех известных ей французских ругательствах. Общий же смысл сей музыкальной фразы вряд ли сильно отличался от тех английских выражений, которые юное поколение перенимало от грузчиков в порту Портсмута. Так что Софии и не думала краснеть, а просто удовлетворенно кивнула. - Что ж, звучит весьма убедительно, дорогой братец. Вы ведь не будете против, если я пока продолжу называть вас так? Хотя я и почти не понимаю французского, но знаю, как коверкают слова англичане… Софи снова принялась за свои волосы, которые выглядели уже гораздо лучше, будучи наполовину расчесанными. - И что же заставило француза притвориться английским священником? – спросила она.
Клод Дюваль: - Вы очень любознательны, дорогая сестра, - улыбка Клода говорила о том, что этого качества в характере Софи применительно к себе он нисколько не одобряет. - Надеюсь, вас вполне удовлетворит, если я отвечу, что это не моя собственная прихоть, а часть поручения, которое я должен исполнить в Лондоне для человека, приславшего меня сюда. И мне, в свою очередь, очень хотелось бы знать, отчего вы со своей почтенной матушкой вынуждены были жить в гостинице, и что стало с вашим отцом. В пору, когда добрые лондонцы на каждом шагу сталкивались с происками шпионов со всех концов мира (кажется, только подданные пресвитера Иоанна не злоумышляли против многострадальной Англии), было бы вполне разумно намекнуть на свою причастность к большой политике, не уточняя, на чьей стороне выступаешь. Клод уже имел возможность убедиться, какое воздействие такие туманные речи имеют на женщин, посему ему казалось, что это возбудит и воображение мисс Шарп.
Софи Шарп: Намек был более чем прозрачным, и Софи бы наверняка ухватилась за возможность придумать на его основе увлекательную шпионскую историю, но вовремя вспомнила – месье Дюваль очень хорошо умеет сочинять… или лгать. - В таком случае, мне остается только надеяться, что в один прекрасный миг вас не арестуют, и я не окажусь вместе с вами в тюрьме, - она улыбнулась, показывая, что шутит. Волосы были уже почти в порядке, и заплетя их в слабую косу – все равно ведь еще предстояло делать прическу для выхода, Софи поняла, что весьма голодна. - Давайте приступим к завтраку, и я вам все расскажу подробно. Вернув на место в несессер гребень, Софи положила а хлеб кусок говядины и взяла в руку кружку. - Мой отец – капитан Шарп. Он служит в эскадре королевского флота в Колониях Вест-Индии. Во всяком случае, последние вести о нем были оттуда. Мы с матушкой и сестрой жили в нашем доме в Портсмуте. Однако, об отце уже полтора года ничего не было слышно. Ни писем, ни слухов… ничего не было известно ни о нем, ни об офицерах его корабля. Фэйт успела выйти замуж и родить сына… И мама решила ехать в Лондон, чтобы в Адмиралтействе доподлинно узнать о судьбе корабля. Она каждый день ездила туда. Сначала добивалась приема, потом – в ожидании новостей. А потом заболела и умерла. Слуга, который был с нами, один из бывших папиных матросов, он… обокрал нас и сбежал, как только матушка слегла. Доктору было нечем платить, а все вещи ушли в уплату долга за комнату и похороны. Это довольно грустная история, братец. Которая, однако, не мешала Софи исправно работать челюстями. Горе горем, а голод голодом. На улице девушка избавилась от ощущения «не могу есть от горя» после первых же суток голодания.
Клод Дюваль: - Насколько я понял, в Лондоне у вас была какая-то подруга, которая приютила вас после смерти матери? - Клод деликатно отхлебнул из своей кружки, мимоходом отмечая, что до нормандского сидра английскому пойлу куда как далеко. История, рассказанная Софи, выглядела достаточно правдоподобной, но Дюваль и сам был мастер выжимать слезу из слушателей, так что верить или нет, зависело исключительно от доброй воли мошенника. В данный момент он склонялся к тому, чтобы быть одураченным. То есть попытаться искренне - и бескорыстно! - свершить доброе дело. У Клода уже было несколько идей относительно того, как можно было бы устроить Софи, но все же он желал сперва дослушать до конца.
Софи Шарп: - Ну-у-у, - Софи с виноватым видом пожала плечами и облизав пальцы, глотнула сидра, - Тут я немного солгала. Не хотела выглядеть неприглядно в глазах священника. На самом деле после того, как маму похоронили, меня выставили из гостиницы на улицу с парой медных монет в кармане. Я бродила по улицам, не зная, куда мне идти… ночевала где придется… пару раз меня пытались ограбить ил просто затащить в темный угол, но всякий раз мне удавалось удрать, хотя от платья оставались одни лохмотья. На пятый день я решилась стащить что-нибудь с лотка. Получилось украсть яблоко, но вот с хлебом не повезло. Плохой из меня воришка. А дальше… я бегу, за мной гонится стражник и торговец, тут мимо едет какая-то карета, в ней – две дамы и мужчина. Я кинулась к ним, умоляя помочь. Так я познакомилась со своей подругой. Ее зовут Рут Харли. Софи вздохнула, поставила кружку обратно на поднос и вернулась к кровати. - Мне повезло, что со мной остались письма отца. Это было хоть какое-то подтверждение моему рассказу. В любом случае, Рут была очень добра со мной и поверила. Она всеми силами старалась помочь мне в моей беде. Ведь без денег я не могла вернуться в Портсмут. А я еще думаю, ей было очень одиноко. Ее мать… очень строгая женщина. Вчера утром в ее карете я отправилась в Адмиралтейство. Платье тоже принадлежало ей… Примерно на полпути какие-то всадники захватили нас. Кучера выкинули с козел, а служанку из кареты. Внутрь сел мужчина в плаще и шляпе. Он говорил, что похитил меня по просьбе некоего джентльмена, который якобы питает ко мне нежные чувства. То есть, не ко мне, конечно… Он принял меня за Рут. Это ее должны были похитить.
Клод Дюваль: Ни одна уважающая себя обманщица не стала бы воротить кучу ненужных подробностей там, где можно было ограничиться скупым "Я бродила по улицам, пока не встретила вас". Обвинение в краже, похищение, добрые пуритане... Все это выглядело слишком глупо, чтобы быть продуманной ложью. Упоминание о подруге и прежде казалось Клоду неуклюжим приемом, а теперь, когда он узнал, при каким обстоятельствах состоялось знакомство Софи с мисс Харли, он окончательно уверился в правдивости девушки. - Вам нечего стесняться - я бывал голоден и думаю, что Господь прощает тех, кто не может добыть себе пропитание другим способом, - проникновенно промолвил он в лучшей манере преподобного Нэша. Для Софи, вероятно, было важно, чтобы ее не сочли закоренелой воровкой, ему же ничего не стоило отпустить ей грех, который Дюваль таковым и не считал. - Но, простите, я не вполне понял - строгая матушка Рут знала о вашей поездке? И этот джентльмен в карете - он называл какие-нибудь имена, возможно, знакомые вам?
Софи Шарп: - Мистер Харли знал. Отец Рут – очень добрый человек. А миссис Харли очень удачно для нас ушла в гости к какой-то знакомой… присутствовать при родах, кажется. Но… это еще не вся история. Бессознательно Софи стала расплетать косу, так ей было легче сосредоточиться на рассказе. - Я не стала выпрыгивать из кареты. Ехали мы очень быстро, петляли… и я хотела узнать, кому же пришло в голову похитить Рут. Меня привезли куда-то… как потом оказалось – в бордель. И вот тут началось все самое интересное. Похитителем оказался джентльмен, которого я видела вместе с Рут и ее матерью в их карете, когда мы познакомились. Его имени я так узнать и не смогла, а вот самого помню хорошо. К сожалению, он тоже узнал меня, хотя и не сразу. И похоже, испугался. Мы долго ругались, я утверждала, что меня будут искать, и ему лучше вернуться меня, и тогда я, так и быть, не скажу, что он хотел похитить Рут. Этот человек хочет жениться на ней. Вернее, на ее приданом. Рут очень богатая невеста. А ее мать этого рыжего господина не слишком жаловала. Даже осадила, когда он назвал Рут своей невестой в разговоре с констеблем. Может, потому он и решил похитить ее. Чтобы не оставить выбора. Расплетя волосы, Софи принялась терзать складки своей черной юбки. - Убить меня у него духу не хватило, так что он просто ну… оставил меня на попечение хозяйки борделя. Для вида я согласилась провести ночь с каким-то ее клиентом, который падок на девственниц. А сама думала удрать. Но потом мне повезло. Один из гостей перепутал комнаты и вывел меня наружу. Я припустила из Ист-энда , что было сил. Все это время я думала, что добравшись до церкви, я смогу перевести дух и попросить кого-то проводить меня до дома Харли… Но когда получила возможность все обдумать, то поняла, что не могу вернуться. Рут и мистер Харли, скорее всего, поверят мне. Но вот миссис Харли – нет. Особенно, если тот рыжий джентльмен будет во всем обвинять меня. Я для них – всего лишь воровка, которую они подобрали из милости. Не в силах сидеть на месте, девушка встала и принялась метаться по гостиничному номеру. - Хуже всего даже не то, что мне теперь некуда идти, и я не знаю, чем заработать на жизнь, не утратив добродетели… Я должна предупредить Рут об опасности. Это грязное ничтожество в дорогом камзоле не остановится перед новой попыткой. Он трус и не слишком умен, но на подлость его хватит.
Клод Дюваль: Со всевозрастающим интересом Клод выслушивал взволнованную речь Софи, которая теперь была подобна миссис Хьюз или миссис Маршалл в минуты наивысшего сценического вдохновения. Для полноты сходства не хватало только деревянного меча и лаврового венка из фольги. История с загадочным рыжим господином, несомненно, заслуживала внимания, и даже самого пристального - чутье Дюваля обещало прибыль. Если не семейство Харли распустит кошель, чтобы вознаградить за сведения о человеке, покусившемся на честь их дочери, то уж сам похититель наверняка пожелает купить немного покоя. Но то же чутье говорило, что еще никому не удавалось бежать в две стороны одновременно, а Клод уже начал свое дельце с Сигрейвами и должен был довести его до конца. - Первое, что мне приходит в голову - это дать вам денег на дорогу в Портсмут и проводить до почтовой кареты. Ваша сестра должна позаботиться о том, чтобы вы больше не попадали в подобные переделки, - великодушно промолвил он.
Софи Шарп: - Но я сейчас никак не могу уехать! – воскликнула Софи, развернувшись на каблуках, отчего ее черные волосы взметнулись и снова пришли в беспорядок. - Во-первых, я должна предупредить Рут об этом мерзавце! Кто знает, может, заполучив ее придание, он решит, что жена ему не слишком нужна? Во-вторых, мне необходимо закончить дело, ради которого моя мать терпела все эти тяготы. Я должна знать, что случилось с моим отцом! И если даже он погиб, хотя Софи молилась ошибиться на этот счет, нужно было уладить вопрос о пенсионе или хоть каком-то денежном вспомоществовании его семье. - А в-третьих, я уже написала Фэйт из дома Харли, чтобы она прислала мне денег на жилье и обратную дорогу. Вот только как бы мне получить их… Сколько времени идет письмо до Портсмута и обратно? – спросила Софи так, будто была уверена – Нэш-Дюваль знает ответ.
Клод Дюваль: - В любом случае, это дело не одного дня, - задумчиво протянул Клод, любуясь дивной картиной. - И все это время, похоже, вам придется терпеть мое общество. Давайте по порядку. Итак, Адмиралтейство. У меня нет там знакомых... пока, но придется обзавестись ими, чтобы войти с черного входа. Парадная лестница только кажется короткой. Бумаги капитана Шарпа, надеюсь, при вас? Дело Софи было поводом не хуже других, чтобы обзавестись связями в штабе флота - пусть не стать близким другом дюжины адмиралов, так хотя бы убедить нескольких клерков в том, что преподобный Нэш денно и нощно будет молиться о прибавке к их жалованию. Лучшим из средств убеждения при этом было несколько шиллингов. Пусть Дюваль не собирался в ближайшее время ступать на зыбкую палубу, предпочитая ей твердую почву, истории, как неоднократно убеждался мошенник, приключаются всякие и по большей части внезапно.
Софи Шарп: - Ну, если Ваша добродетель, преподобный братец, это выдержит, то за свою честь я буду спокойна, - улыбнулась Софии, заправляя за ухо прядь волос, - Ваша компания мне кажется далеко не худшей. "Во всяком случае, пока… И я даже готова забыть тот маленький момент вчера вечером." - Разумеется, бумаги отца при мне, - посерьезнев, кивнула девушка и полезла в карман, куда успела аккуратно сложить письма во время утреннего туалета, - Вот, прочтите. Может, из них удастся извлечь что-то полезное. Хотя должна признаться, почерк там ужасающий, я почти ничего не смогла разобрать в тех записях, что на дешевой бумаге. Их писал не отец, но приходили они вместе с его письмами. Передав «брату» довольно пухлую пачку бумаг, Софии снова занялась своими волосами. Надо было сложить их в какую-нибудь простую, но приличную прическу.
Клод Дюваль: Оказанное ему доверие Клод воспринял как должное - в конце концов, разве не берет он на себя обязанности опекуна и защитника? Конечно, при этом ему следует знать о мисс Шарп все, что каким-либо образом может повлиять на ее судьбу. Он быстро перебрал изрядно потрепанные листки, причем время от времени задерживал взгляд на некоторых строках, многозначительно хмуря брови. Несмотря на беглую английскую речь, с чтением у Дюваля дела обстояли куда хуже. Лучше всего он, разумеется, разбирал печатный текст, со значительными затруднениями - каллиграфический почерк, а уж если автор не утруждал себя чистописанием, для Клода английский (да и родной) язык делался не более понятным, чем наречие эфиопов. - Ясно, - весомо промолвил он, скручивая письма в трубочку и протягивая Софи. - Для разговора с чиновниками они мне не понадобятся, однако вы храните эти бумаги так же бережно, они еще могут пригодиться. Теперь что касается вашей подруги... Боюсь, вас теперь не пустят даже на порог, но, возможно, есть какая-нибудь возможность встретиться с ней вне дома? Например, в церкви?
Софи Шарп: Софи бережно возвратила бумаги на место. Она была даже рада, что не придется отдавать драгоценные письма отца в чужие руки, даже ради успеха дела. Пусть они останутся с ней. - Насколько я поняла, Рут почти не выходит из дома. А если и выходит, то только вместе с матерью. Так что остается действительно церковь. Ее мать, похоже, весьма набожная женщина. Вот только я не знаю, которую церковь они посещают… Разве что проследить от дома… Или передать записку через кого-то из слуг. Но это, пожалуй, рискованно. Они могут сразу отдать ее миссис Харли, - размышляла Софи вслух. - Что же… получается, нам надо ждать воскресения? А сегодня который день? Я совсем потеряла счет времени, - призналась мисс Шарп.
Клод Дюваль: - Суббота, - задумчиво протянул Дюваль, не сразу, впрочем, сообразив, каким днем недели нынче благословил своих чад Господь. - Уже завтра семейство Харли отправится в церковь... Скажите, дорогая сестра, смогли бы вы опознать джентльмена из кареты, если бы увидели его снова? Попробуйте описать, каков он собой? Тот самый бес, что не позволил Клоду стать верным лакеем милорда Ричмонда, сейчас всячески подталкивал грешника к тому, чтобы все-таки использовать историю с похищением. Пусть не прямолинейно, обличая злоумышленников в глазах почтенной матроны и намекая на скромное пожертвование... Но, возможно, неудачливым джентльменам понадобится человек, способный устроить все самым лучшим образом и передать девицу истомившемуся по приданому жениху?
Софи Шарп: - Может быть, - уклончиво ответила Софи, несколько удивленная сменой темы от скорого посещения церкви к личности ее похитителя, - В карете было довольно темно, и на нем был парик… - все это было правдой, но правдой было и то, что лицо непосредственного участника похищения, как и его голос мисс Шарп запомнила вполне достоверно. И ранее весьма наблюдательная, за неделю уличной жизни Софи отточила свою внимательность до бритвенной остроты. Когда тебе за леность грозят не розги, а могила – учишься очень быстро. - Зачем он вам, братец? – спросила девушка, покуда не подозревая ничего худого, - Мы ничего не сможем доказать. Он заявит, что впервые видит меня, а того рыжего джентльмена и знать не знает. Или вы думаете, что второй раз именно он снова будет исполнять приказы того человека? – Но у них все равно нет денег, чтобы подкупить его. Да и судя по речи, похититель тоже был джентльменом, и шляпа у него была хоть и простая, но не из полугнилого фетра, а весьма качественной выделки.
Клод Дюваль: - Конечно, конечно, без доказательств это будет обыкновенная клевета, но, может быть, ваша подруга узнает по описанию еще кого-то, кто вхож в их семью? - невинности во взгляде Клода мог позавидовать любой карманник с Друри-Лейн. - А имя рыжего джентльмена, который приходил за вами в публичный дом, вам известно? В душе преподобного Нэша в этот момент разгорелась борьба, подобная той, что привела к низвержению Люцифера. С одной стороны выступали осторожность и умеренность, с другой - гордыня и расчетливость, а призом в их битве была честь неизвестной Дювалю Рут Харли.
Софи Шарп: Вот только Софи бесповоротно перестала быть легковерной. Да и как жить среди моряков и рыбаков, не умея отличать, где правда, а где хвастовство. А уж лондонские улицы и вовсе так развивают печень, что она становится невероятно чувствительной – куда там знаменитому фуа-грас. И Софи совершенно не нравилось направление беседы. К тому же, она уже говорила, что имени рыжего не знает… - Кровь и пепел, - тихо рыкнула дочь моряка, - Я же сказала вам, что не смогла вытянуть из него имя, а как его называли в карете, я не помню. Когда тебя вот-вот потащат в Олд--Бейли, становится не до светских бесед. И вообще, - вдруг осенило ее, - Что за чушь вы говорите?! Послать похищать девицу из благородной семьи кого-то, кого она знает?! Это же верное самоубийство. Рут бы непременно узнала похитителя. В любом случае, вряд ли в доме Харли бывает такое количество мужчин. Мне показалось, Рут не знает, чем занять себя от тоски и однообразия. Имей она поклонников, мысли были бы о них. Софи замолчала и принялась расчесывать волосы с резкостью несколько большей, чем нужно. Пару раз чувствительно дернув и ойкнув, девушка повернулась к Дювалю. - Я вообще не понимаю, к чему сейчас эти расспросы о похитителях. Раз воскресение уже завтра, вряд ли они решатся действовать вновь так скоро. Значит, пока что Рут в безопасности. Мы встретимся и все обсудим. Вот только какую церковь они посещают... Я плохо знаю Лондон, - досадливо призналась Софи и вновь принялась за свои волосы, уже бережней. Или просто те два колтуна были свежими и единственными.
Клод Дюваль: "Значит, у Рут не было поклонников, и ей не о чем было думать. А чем была занята ваша голова, мисс Шарп, когда вы еще не знали никаких забот?" - Клод благополучно воздержался от того, чтобы не озвучить этот вопрос, который наверняка мог бы окончательно вывести Софи из терпения. Она, конечно, была прекрасна в ярости, но Дювалю вовсе не хотелось, чтобы домочадцы Кларка услышали что-то, для их ушей не предназначенное. - Не спешите сердиться, - пожал он плечами, - вообразите себе, что похитители могут быть прихожанами той же церкви. И если даже ваша подруга никогда не смотрела в сторону той скамьи, где восседали эти джентльмены, вовсе не значит, будто на нее саму никто не мог обратить внимание. Вы помните какое-нибудь приметное здание недалеко от дома Харли? Или даже можете назвать улицу, где они живут?
Софи Шарп: - Прошу прощения. Но мне чертовски неприятно все это вспоминать, - Софи вздохнула так глубоко, что лиф платья слегка шевельнулся, несмотря на корсет. - Я не думаю, что похитители знакомы с Рут или видели ее до этого. Они ведь до самого публичного дома думали, что везут мисс Харли. А мы похожи только ростом и фигурой. Рут – блондинка. Если они видели ее хоть раз, ни за что бы не спутали со мной. Вопрос о доме Харли несколько успокоил девушку. Чем дальше от нее отстояли пережитые неприятности, тем менее хотелось вспоминать их, и собственные чувства в те моменты… не говоря уже о грозивших ей опасностях. - Их дом… очень простое название улицы, сейчас вспомню. Грин… роуд? Нет! Грин лейн. Почти в самом центре улицы, там напротив еще такой дом стоял… похожий на женское платье – весь в завитушках, с колоннами… Новый совсем.
Клод Дюваль: Если бы Клод в самом деле был священником, ему следовало бы вознести пылкую хвалу небесам за то, что Софи оказалась достаточно сметлива, чтобы запомнить название улицы. Если бы пришлось обходить все кварталы, в которых могли бы обретаться люди, позволяющие себе иметь собственный выезд, дело могло бы затянуться до второго пришествия, даже с учетом соседства жилища Харли и "дома с завитушками". - Кажется, я знаю, где это - в Блэкфрайарз. Мы можем немедля взять экипаж и проехать Грин Лейн из конца в конец, а там и станет ясно, какую из церквей удобнее всего посещать вашей подруге. Вы умница, мисс Нэш, тетушка Джудит может вами гордиться, - он не удержался от смешка, вообразив себе это катание. Впрочем, всегда есть словоохотливая соседская прислуга - возможно, поиски будут куда короче, чем кажется сейчас.
Софи Шарп: - Отлично, - Софи просияла, - Сейчас приведу в порядок волосы, и мы можем отправляться. Собрав в горсть все шпильки и заколки, которые пережили вчерашний день, мисс Шарп самым неблагородным образом зажала их в зубах, и взяв в одну руку зеркальце, а в другу гребень, принялась сооружать на голове простой практичный узел вроде того, что всегда носила дома в Портсмуте. Это ради поездки в Адмиралтейство Софи велела сделать ей красивую сложную прическу на выход. А для катания в экипаже подойдет и простой узел с несколькими выпущенными локонами. Конечно, без горячих щипцов для завивки они будут выглядеть не так аристократично, но все же впечатление должно быть вполне благопристойное. Особенно в сочетании с довольно чопорным платьем. - Огласите наши планы на сегодня, милый братец, - не разжимая зубов попросила девушка, поглощенная своей прической. О предложении Дюваля поработать ее куафером Софи или забыла, или предпочла не испытывать крепость добродетели своего временного родственника.
Клод Дюваль: Вообще говоря, следовало бы сходить и проверить заброшенные удочки, то есть нанести пастырский визит в дом Сигрейвов, чтобы выяснить, удалось ли юному Ричарду подобраться к папашиным денежкам и матушкиным драгоценностям. У мальчишки было достаточно времени, чтобы между сном и едой неторопливо исследовать расположение комнат и их содержимое. Тем не менее, Дюваль решил дать на откуп Томми еще сутки - разве может быть что-нибудь более естественное, чем гость, явившийся после воскресной службы? Особенно, если речь идет о священнике. - Думаю, мы начнем с покупок, - Клод по-собачьи склонил голову набок, причем его пышные локоны придали ему сильное сходство с одним королевских любимцев. - Вам понадобятся всякие мелочи... Грин лейн от нас никуда не денется, если вы так хорошо запомнили место жительства семьи Харли, не далее, чем через час мы поймем, где можно будет увидеть их завтра. Эпизод завершен
полная версия страницы