Форум » Лондон и его окрестности » В спокойном море каждый – лоцман. » Ответить
В спокойном море каждый – лоцман.
Тим О'Лири: 11 мая, Лондонский порт, около полудня.
Ответов - 19
Тим О'Лири: После спертого воздуха Ньюгейтских застенков даже запах гниющей рыбы, витавший в той части лондонской гавани, где была пришвартована "Русалка", не показался Тиму слишком отвратительным. Молодой человек только успевал вертеть головой, разглядывая суда. В Лондон он в свое время прибыл на такой утлой посудине, что, казалось, топни по ее палубе ногой чуть сильнее - и она тут же рассыплется в щепки и труху. Носила она, тем не менее, звучное имя "Красотка Маргрет", что совершенно не соответствовало ее внешнему виду. В отличие от "Русалки". Тут все было достаточно гармонично: и обводы галеона, и аккуратная, не лишенная изящества носовая фигура - та самая женщина с рыбьим хвостом, давшая поименование судну. То ли просто к женскому телу, то ли к прекрасному полу вообще и к таким вот морским девам в частности. Паруса на всех трех мачтах галеона были убраны, но воображение уже нарисовало воодушевляющую картину: наполненные ветром, они несут судно вперед, по гребням волн, с которых улетают в стороны клочья белой пены. На капитанском мостике стоит Тим, всматриваясь в морскую даль, а над парусником в небе с криками кружатся чайки. Впрочем, чайки кружились и над гаванью. Причем, в огромном количестве. Видимо, из трюма какого-то судна выбросили в воду протухшую рыбу, которая и благоухала на весь порт - вот птицы и слетелись на дармовую добычу. Они дрались между собой, истошно орали - так, что заглушали даже трубный глас Добряка Тейта. А еще чайки гадили на лету. - К деньгам, - философски заметил один из свежезавербованных мореплавателей, глядя, как Тим с ругательствами счищает со шляпы солидную порцию чаячьего помета. - Не иначе, разбогатеешь в море. Спутники единодушно заржали. О'Лири наградил "философа" красноречивым взглядом, полностью выражавшим его отношение к такого рода прогнозам и к тем, кто их делает. Ну, и к зловредным чайкам, разумеется.
Omnia vanitas: - Я не умею плавать, - отстраненно промолвил Кэри, глядя на воду, подернутую ряской, слоем мусора и какими-то непонятными разводами. - Кабы Господь хотел, чтобы ты плавал, он бы создал тебя рыбой, - резонно заметил Тейт. - Поэтому просто старайся не вывалиться за борт. Гуськом новобранцы проследовали за боцманом по сходням, причем Ричардз широко перекрестился, прежде чем ступить на хлипкие мостки, которые, выдержав тушу Добряка, просто обязаны были после проломиться под ним самим. Ничего ужасного не произошло - то ли доски были прочнее, чем казались, то ли благочестивый жест уберег от неприятностей. Надстройке на носу корабля предстояло отныне стать домом для бывших узников Ньюгейта. Тесное пространство было завешано чем-то вроде серых коконов, которые, как оказалось, служили матросами постелями. Тейт любезно пояснил, что на двоих положен один гамак - все равно одновременно все не спят, а места мало. Предложив располагаться и посулившись зайти немного погодя, боцман указал свободные места и удалился. - Если вы не против, мастер О'Тул, я посмею предложить вам себя в качестве соседа по койке, - пока Кит и прочие увлеченно ругались, Грин повертел головой, оглядывая их жалкое пристанище. - Что вы обо всем этом теперь думаете?
Тим О'Лири: - Я могу научить плавать, - с готовностью вызвался Тим, сочувственно глядя на Кэри. - Вот найдем местечко, где вода будет почище... Впрочем, и с Добряком нельзя было не согласиться. Особенно с его советом не вываливаться за борт. В тесном кубрике было душно. Но зато не чувствовался рыбный дух, витавший над гаванью. Как и его спутники, Тим тоже с любопытством осматривался по сторонам. И даже опробовал на прочность гамак, облюбованный мастером Грином: повис на нем, проверяя, не оборвутся ли веревки. Результатом проверки он остался доволен, и с широкой улыбкой закивал Грину в ответ на его предложение: - Конечно, буду рад. Мы с вами худые оба, если что - и валетом поместимся. Улыбка сбежала с физиономии ирландца, когда бакалавр спросил его мнение о том, куда они попали. - Думаю то же, что и раньше, - упрямо нагнув голову ответил Тим. - Как бы скверно не было здесь, гамак на двоих все равно лучше, чем виселица с петлей на одного. Чтобы придать свои словам большую значимость, он даже обвел рукой убогий кубрик. Так, будто этим обращал внимание на богато убранные хоромы. На самом деле, испытай О'Лири даже самое жесточайшее разочарование, он все равно не признался бы в этом. Никому и ни за что, исключительно из-за одолевавших его порой строптивости и нежелания признать свою неправоту. - А вы думаете иначе? Вопрос был задан с самым неподдельным детским интересом.
Omnia vanitas: - Мне не хотелось бы провести в рабстве лучшие годы своей жизни, - дернул уголком рта Филип. - Я безмерно благодарен королю за возможность выйти из Ньюгейта, но, думаю, вы согласитесь - было бы несправедливо сменить одну тюрьму на другую. Обнаружив в ближнем углу сундук, почему-то наглухо привинченный к полу, мастер Грин удобно устроился на нем, полез было за кисетом, но в последнюю минуту спохватился - в окружении просмоленного дерева курить было так же рискованно, как и сидя прямо на пороховой бочке. - Мы подписали бумаги, толком не расспросив об условиях. Как юристу мне должно быть стыдно, но в ту минуту больше всего мне хотелось убраться из тюрьмы. Вещи, которые нам стоило выяснить, - перечисляя, он загибал холеные пальцы, - во-первых, куда держит путь "Русалка", во-вторых, что мы получим за свой труд, и, наконец, как долго нам придется отрабатывать это помилование. По тому, что я вижу, мы с тем же успехом могли продаться на галеры. Грин доверительно наклонился вперед: - Я бы предложил сойти на землю в ближайшем порту, мастер О'Тул. Угодно вам будет составить мне компанию?
Тим О'Лири: Наверное, мастер Грин и впрямь поступил опрометчиво, поддавшись общему настроению и подписав контракт. В конце концов, в его ближайшем светлом будущем не маячила виселица. Это Тиму надо было любым способом унести ноги из Ньюгейта, а мастер Грин вполне мог бы остаться там...Хотя, кто это в здравом уме и твердой памяти останется сидеть в узилище, когда предоставляется возможность оказаться на воле? Пусть даже мнимой - в привязке к судну, пусть в бытовых условиях, отчасти подобных тюремным, пусть рука об руку с опасностями, но зато с возможностью видеть над головой небо и дышать соленым морским воздухом. Воздухом свободы, черт подери. - Наверное, вы правы, и мы действительно сменяли шило на мыло. Тим сел прямо на пол напротив бакалавра. - Но у меня выбора не было. Любая - даже самая неважнецкая - жизнь все равно лучше смерти на виселице. А вам не за что корить себя. Слишком мало времени было на размышления. Я думаю, что все эти вопросы еще не поздно будет задать кому-нибудь... может, капитану? И до ближайшего порта у нас с вами будет возможность понять, есть ли смысл оставаться на "Русалке" или лучше сойти на берег где-то в чужих краях, и попробовать там начать новую жизнь. Молодой человек искренне верил в то, о чем говорил. И очень наделялся, что мастер Грин почувствует это и хоть немного приободрится. Бакалавр нравился О'Лири, и потому он всей душой стремился как-то поддержать и обнадежить его. Тим снизу вверх заглянул в лицо Грину, и зачем-то добавил: - А сундук прикручен к полу, чтобы не ездил по нему во время качки. Я же морем добирался до Лондона... вот и наслушался всяких рассказов и объяснений.
Omnia vanitas: Продолжать беседу было бы неудобно - в кубрике для этого становилось слишком тихо, и Грин лишь пожал плечами: - С вашего позволения, я задам вам этот же вопрос через пару дней, мастер О'Тул. Видно было, что он совершенно уверен: за это время мнение собеседника коренным образом изменится, хотя вряд ли собственный опыт молодого юриста позволял ему с уверенностью судить о невыносимых корабельных порядках. Словно ответом на его речи, в кубрик снова явился Тейт, успевший сменить свой попугайский выходной наряд на повседневную одежду. От всего великолепия остались свисток да косынка, и теперь Добряк куда больше походил на головореза, чем на ряженого. - Слушаем меня внимательно, ребятки. Порядок объясню один раз, если кто чего не поймет - пусть пеняет на себя, - он многозначительно оглядел своих новых подчиненных. - На этом корабле капитан - первый после Бога, шкипер - после капитана, а я - после шкипера. Это ясно? - взгляд его остановился на Смитах, поспешивших одновременно кивнуть. - Я знаю, что ни один из вас прежде дела с морем не имел. Учиться будете на ходу, за руку водить некому и некогда. Не спорьте со мной, не спорьте со старой солью , смотрите, слушайте и помалкивайте. Мне сказали, что почти все вы загремели в тюрягу за смертоубийство - славно, в абордажной команде вам это умение пригодится, потому что мы идем в Вест-Индию, попастись на голландских лужайках. Тейт прошелся по кубрику туда-сюда и остановился перед Филипом, Тимом и приблизившимся к ним Кэри. - Отдельно о джентльменах. Белые ручки придется замарать. Или есть возражения?
Тим О'Лири: Третий после бога на "Русалке" был краток и категоричен. В главном он был прав: никто из помилованных дел с морем раньше не имел. Тим предпочел не распространяться о том незначительном опыте мореплавания, что имелся у него в недавнем прошлом. Во-первых, потому, что Добряк его наверняка поднял бы на смех. Во-вторых, похоже, боцман и так не был расположен к тем, кого сходу причислил к белоручкам. Тим был явно отнесен к их числу. И ведь даже не смог бы при всем желании возразить "старой соли": руки у него, куда более привычные к листкам карточной колоды, чем к чему-то более грубому и увесистому (за исключением канделябра), действительно были намного чище и аккуратнее, чем у мореходов. И это при том, что неженкой и лентяем О'Лири никогда не был, и никакой работы не чурался. Но зарабатывая на жизнь игрой в карты, ему волей-неволей приходилось быть опрятным и следить за состоянием рук. Иначе кто бы сел за карточный стол с оборванцем и неряхой, образчиком городского отребья? Только такой же обитатель лондонского "дна". А в таких партнерах Тим заинтересован не был. Молодой человек внимательно выслушал боцмана. Отрицательно помотал головой - мол, какие возражения, боцман, что ты? Покосился на мастера Грина и осторожно задал вопрос: - Голландские лужайки... Означает ли это, что нам предстоит брать на абордаж голландские суда? Что такое абордаж, Тим знал, хоть и понаслышке. Но само слово ему понравилось настолько, что он с удовольствием лишний раз произнес его вслух, ощущая себя при этом уже просоленным и просмоленным морским волком.
Omnia vanitas: - Ты удивительно догадлив, приятель, - согласно покивал Добряк. - Если только голландцы сами не поднесут нам начинку из трюмов на блюдечке, придется потрудиться. - А означает ли это, что мы пойдем в драку с голыми руками? - осведомился Грин с видом принца крови, которому предложили самолично вычистить навоз из конюшни. - Оглобля у них вряд ли найдется, - Кэри явным усилием воли нашел в себе силы сострить и принужденно рассмеялся, когда Кит недовольно заворчал. - Разумеется, вы получите оружие, мастер Умник, - судя по тону, Тейт с трудом скрывал раздражение. - Только не раньше, чем дойдет до дела! - Не находите ли вы, мастер О'Тул, - Грин повернулся к Тиму, будто к третейскому судье, - что это несправедливо? Даже у юнги здесь есть нож, тогда как мы с вами должны изображать агнцев перед всяким, кто решит, будто на него косо посмотрели.
Тим О'Лири: И ведь правда - ни оглобли, ни канделябра. А кулаки против ножа - расклад, конечно, слишком сомнительный. И почти неутешительный. Но и Добряка понять можно. Он только что притащил на судно десяток кого?.. Правильно, головорезов. Висельников, благодаря ему избежавших приведения в исполнение смертного приговора. Наверняка вынесенного им за многочисленные ужасающие злодеяния, леденящие кровь и душу. Откуда ему знать, что Тим и Кэри должны были расстаться с жизнью без вины, исключительно по досадному недоразумению, а Кит и Грин оказались в Ньюгейте вообще ни за что ни про что. Да и оба Смита ничуть не походили на хладнокровных убийц - скорее, на каких-то щипачей, попавшихся на мелкой краже у какой-то большой шишки. - Мастер Грин, - проговорил ирландец вполголоса, - ну да, это, вроде, как и несправедливо... Но... их тоже можно понять. Они ведь ничего о нас не знают. А что если мы, только взяв в руки ножи, тут же вырежем всю команду и угоним "Русалку"? Нас ведь не из пансиона благородных девиц сюда пригласили. А в тюрьмах всякого добра хватает, сами знаете. Вот и остерегаются. Наверное, надо было еще добавить, чтобы Грин немного смягчил тон, которым обращался к Добряку. Не стоило настраивать против себя кого-либо из команды - это могло выйти боком всем новичкам. Жизненный опыт Тима, не слишком большой, но достаточно чувствительный, приобретенный собственной задницей, свидетельствовал в пользу налаживания контактов, а не обострения отношений. Но О'Лири постеснялся сделать замечание мастеру Грину, с первых минут знакомства мысленно признав его для себя рангом повыше, чем остальных новых знакомых. Вместо этого он, преувеличенно-наивно хлопая ресницами, осведомился у боцмана: - А что нам надо придется делать до абордажа? И можно ли будет хоть разок выстрелить из пушки? В бою, конечно же.
Omnia vanitas: Трудно было сказать, что именно насмешило боцмана - предположение, что десяток оборванцев сможет совладать с командой капера или мальчишеская воодушевленность Тима - но похохотал он с удовольствием, даже слеза прошибла. - Рыба божья! Парень, ты мне по душе! - Тейт чувствительно ткнул кулаком в плечо ирландца, что, очевидно, выражало высшую степень восторга. - Говоришь, из пушки? Разок? Похоже, для тебя занятие уже сыскалось. - А что будут делать остальные? - возвратил его к главному вопросу Ричардз. - Дуть в паруса, а то что же! - снова оскалился Добряк. - Ты, верно, думаешь, будто корабль - та же телега, поезжай по колее да насвистывай? Смущенный вид Кита красноречиво свидетельствовал о том, что именно нечто подобное и приходило ему в голову. - Лазать по мачтам, тянуть за канаты и ворочать тяжести, - подытожил Грин, которому этот разговор явно был в тягость. - Мы поняли, мастер Тейт, вам нужны ломовые лошади. - Лошадям не платят, - хмыкнул тот, - а вам каждому положена половинная доля от добычи. Как порядочным. Смиты и Кэри заметно оживились, едва всуе были упомянуты деньги. - Половинная? - надменно переспросил Святоша. - Но, позвольте... - Сколько стоите, столько и получите, - Тейт решительно рубанул ладонью воздух. - Докажете, что есть от вас польза - посоветуемся, посчитаем. Теперь о важном. Огни и свечи полагается тушить в восемь часов вечера. Курево строжайше запрещено. Кого поймаю, сорок плетей. Карты, кости, орлянка - запрещены. Драки - запрещены. Напиваться запрещено. - Мы точно вышли из тюрьмы, мастер О'Тул? - с неприкрытой иронией Грин взглянул на Тима.
Тим О'Лири: Известие о запретах несколько удивило Тима. И тут он, пожалуй, полностью разделял недоумение и иронию мастера Грина. Допустим, курить на борту судна действительно не стоило - в кубрике и так было нечем дышать, а на палубе отнесенные ветром искры могли наделать беды (например, случайно попасть в крюйт-камеру - Тим накрепко запомнил это название из рассказов матросов, с которыми плыл в Лондон). Но вот вообразить просоленных морских разбойников, типа Добряка Тейта, коротающих досуг за вышивкой или вязанием, ему никак не удавалось. А когда почти пасторальная идиллическая картина вдруг все же представилась, по ирландской роже поползла ехидная улыбка, с которой О'Лири ничего не смог поделать. - Пожалуй, мастер Грин, эти порядки ближе не к тюремным, а к тем, что установлены во всяких там пансионах для девиц. Будем, стало быть, в фанты играть и чай попивать, если свободное время выдастся. А когда вдруг вам, мастер Тейт, кто-то съездит по роже... то есть, я хотел сказать, ударит по одной щеке... вы ему другую подставите? Или пойдете жаловаться капитану, раз в ответ никак нельзя будет в ухо двинуть? Относительно того, что касалось заработка, у Тима возражений не было. На словах все звучало, вроде бы, верно и справедливо. Ну, а что из это должно было получиться на деле, могло показать только время.
Omnia vanitas: Если бы мастер О'Тул не успел зарекомендовать себя перед Добряком в лучшем свете, вполне возможно, что сейчас он лишился бы зуба или даже двух-трех. Вместо этого тяжелый кулак Сэма всего лишь впечатался ему в солнечное сплетение, лишая на пару мгновений всякой возможности возмутиться или даже просто вздохнуть. Грин на мгновение качнулся вперед, будто намеревался вскочить и отвесить Тейту хорошенькую оплеуху, но так скоро приобрел прежнее, чуть брюзгливое и скучающее выражение лица, что можно было принять его порыв за обман зрения. - Такая здесь моя королевская привилегия, - боцман многозначительно осмотрел притихших новобранцев, убеждаясь, что никто не собирается вступаться за насмешника, и снова вернулся взглядом к Тиму. - Я доходчиво объяснил, парень?
Тим О'Лири: Удар оказался слишком неожиданным и в каком-то смысле поучительным. За то время, что Тим пучил глаза, пытаясь снова начать нормально дышать, он успел сообразить, что на самом деле Добряк действительно обошелся с ним почти по -отечески. И что сам был дурак, сам нарвался - впредь не стоит провоцировать боцмана, хотя бы из уважения к его кулакам. - Я понятливый. И даже не злопамятный, - пробормотал Тим, когда снова обрел способность дышать и говорить. Он даже не выругался, потому что теперь смутно припоминал, вроде бы, слышанное раньше от кого-то за игорным столом, что какие-либо членовредительские разборки на борту пиратского судна запрещены. Однако на берегу никто не мешал обидчику и его жертве припомнить старое и свести счеты - благородной дуэлью или же распростецким мордобоем. Впрочем, Тим мог что-то и перепутать, но все же счел должным намеком дать понять Тейту, что осознал собственную неправоту. Он даже пожалел, что повел себя таким дурацким образом: а ну как теперь боцман не допустит его к пушке? Как ни странно, ему чем дальше, тем больше хотелось оказаться именно пушкарем. О'Лири коротко взглянул на своих товарищей. Происшествие явно не добавило оптимизма мастеру Грину, да и остальных тоже не особо воодушевило. Хотя не исключалось, что спутники ирландца в мыслях осуждали его - как раз за неумение вовремя окоротить свой собственный длинный язык.
Omnia vanitas: Ни возражений, ни согласия новобранцы не высказали, но Тейт не особо нуждался в их мнении. Или услышал именно то, что хотел - тишину, нарушаемую плеском воды за переборкой и возгласами матросов наверху. - Вот и славно. Раз мы все хорошо друг друга поняли, ты, парень, ступай со мной, а вы ждите - за вами придут, - поманив Тима за собой, боцман потопал к выходу. Можно было лишь восхищаться самоуверенностью, с которой он подставлял спину почти дюжине помилованных злодеев. На палубе на боцмана с ходу налетел запыхавшийся мальчишка, тощий, как семь фараоновых коров, и одетый в такие лохмотья, что Иов бы обзавидовался. - П-прощенья п-прошу, м-мастер Т-тейт, - он приложил пальцы к выцветшей тряпке, обвязанной вокруг вихрастой головы, будто ее венчала шляпа с плюмажем. Извинения были приняты - Добряк проворчал что-то насчет в задницу ужаленных мартышек - и кивнул своему оборвышу: - Покажи этому дяденьке, где у нас орудийная палуба. И чтоб даром не ходить, прихватите во-он тот бочонок с песком. Сочтя на этом свой долг совершенно исполненным, боцман отвесил мальчишке легкий подзатыльник для ускорения и удалился в направлении юта.
Тим О'Лири: Стараясь не отставать от боцмана, Тим направился вслед за ним на палубу. Она была чисто выскоблена - казалось, даже чайки не решались гадить на нее, опасаясь крутого нрава Добряка Тейта. Впрочем, видимо, не со всеми боцман был скор на расправу. Едва не сшибшего его с ног мальчишку он не удостоил оплеухой - только негромко обругал оборвыша. И тут же препоручил ему Тима. "Дяденька" окинул взглядом тощую фигуру парнишки - и неожиданно широко улыбнулся ему. - Я Тим О'Тул. А ты кто? И где этот чертов бочонок с песком? С нескрываемым любопытством ирландец оглядывался по сторонам, еле удерживаясь, чтобы не обрушить на мальчишку поток вопросов, касающихся жизни на судне. - Зачем песок здесь? Куда его нести? Теперь оставалось только надеяться, что парнишка не пошлет не в меру любопытного "дяденьку" далеко и надолго каким-нибудь малым шлюпочным загибом.
Omnia vanitas: - Н-новая об-безьяна? - мальчишка произнес это с явным удовольствием, которое не могло скрыть даже сильное заикание. - А я Д-дж-жонти С-смит. Иначе Ш-шнырем к-кличут. При ближайшем рассмотрении юный Смит казался несколько старше, чем выглядел с первого взгляда - лет все-таки пятнадцати, но в силу недокормленности и общей неухоженности едва ли можно было дать ему этот возраст. - В-вон т-тот б-бочонок, - грязная лапка со следами ожогов указала нужное направление. - Н-надо с-снести в-вниз, п-палубу п-после п-посыпать б-будем. Н-ну, в-взяли? Он ухватился за груз с таким видом, будто собирался управиться с ним самостоятельно, если бы Тим передумал выполнять приказ боцмана. Походило на то, что Джонти был словоохотлив, вот только слушать его становилось сущей мукой - спотыкался он на каждом слове, и нужно было обладать недюжинным терпением, чтобы вести с ним долгую беседу. - Т-ты ирландец? У н-нас т-тут м-много в-вашего б-брата.
Тим О'Лири: Первым побуждением было дать мальчишке пинка. За "обезьяну". Чтобы неповадно было впредь обзываться. Но тело еще помнило, как впечатался в него кулак Добряка Тейта, и потому Тим, подхватывая бочонок с другой стороны, буркнул одновременно недовольно и заносчиво: - Ирландец. А что, у вас принято нас обезьянами называть? Но тут же сообразил, что не стоит портить отношения с тем, кому боцман не отвешивает оплеух. Почти отеческий легкий подзатыльник, выданный мальцу для большей скорости передвижения, был не в счет. Поэтому следующий вопрос О'Лири задал уже вполне миролюбиво: - А ты сам откуда? Они донесли увесистый бочонок до места назначения. О причинах необходимости на судне песка Джонти так ничего и не сказал, но Тим, похоже, и сам уже сообразил, для чего он был нужен. - Песок... это чтобы палуба не загорелась? Теперь только оставалось набраться терпения и дождаться, пока Шнырь справится со зловредным заиканием и сможет ему ответить.
Omnia vanitas: - К-какой с-смышленый! - хихикнул Джонти, очевидно, нисколько не волнуясь о риске получить по шее от длиннорукого и долговязого новичка. - С-сообрази т-тогда: ирландский к-капитан, ирландский к-канонир... ч-что там с об-безьянами? Сгрузив бочонок, он потер ладони о штаны, измаранные в смоле, копоти и один Господь ведает, в чем еще, потом протянул Тиму руку: - Я из П-порт-Р-рояла. Ямайка. С-самый н-нечестивый г-город н-на б-белом с-свете. С-слыхал? А п-пороховая об-безьяна - д-должность такая п-при п-пушках. Т-ты т-только с-староват, с-c к-картузами б-бегать. Пушки, о которых говорил мальчишка, казались темными тушами чудовищ, которые погрузились в дрему, уткнувшись мордами в задраенные порты. - П-правда, ч-что Д-добряк в-вас из т-тюряги вынул? - широко распахнутые серовато-зеленые глаза казались светлыми пятнами на загорелой дочерна физиономии сердечком, и впрямь придававшей юному Смиту легкой сходство с мартышкой.
Тим О'Лири: Наличие на "Русалке" капитана и канонира ирландцев меняло дело. Теперь даже и без разъяснений Джонти насчет злосчастной "обезьяны", которая в данном случае оказалась названием должности, Тим уже не счел бы это слово оскорбительным для себя. - О Порт-Рояле ничего почти не слышал. Разве что название. И то, что там у вас очень жарко. Ирландец подмигнул мальчишке. - Ничего. До настоящей старости мне еще далеко. Может, к тому времени у меня своя "Русалка" какая-нибудь будет. Не хуже этой. Буду стоять на капитанском мостике... а тебя боцманом назначу. Тим широко улыбался новому знакомому, но моментально стал серьезным, услышав его следующий вопрос. - Чистая правда. Откуда об этом знаешь? Можно было бы предположить, что вся команда "Русалки" являлась одной большой дружной семьей, где каждый знал о том, кто и что делал, думал, замышлял. Правда, в такое Тим не смог бы поверить при всем желании, даже увидев подобную идиллию собственными глазами. - А ты сам-то как сюда попал из своего Порт-Рояла? Давно на "Русалке"?
полная версия страницы