Форум » И все тревоги милых дней... » О цветах, что произрастали в садах Уайтхолла весной » Ответить
О цветах, что произрастали в садах Уайтхолла весной
Джеймс Монмут: Королевский парк поутру весной "Любил ли я хоть раз до этих пор? О, нет, то были ложные богини. Я истинной красы не знал доныне." Уильям Шекспир
Ответов - 44, стр:
1 2 3 All
Френсис Стюарт: - Какой чудесный выдался сегодня день, - воскликнула девушка с кудрявыми, медового цвета волосами, обращаясь к остальным фрейлинам из свиты Её Королевского Величества Екатерины. Весна в этот год действительно выдалась тёплой и частенько радовала англичан солнечными деньками. Как раз таким и был сегодняшний день – 4 апреля 1665 года. Месяц назад Англия вступила в войну с Голландией, и сейчас где-то шли бои. Но милые юные девушки, которые сейчас проводили время за вышиванием, мало размышляли о войне и о политике. Френсис Стюарт, так звали девушку, которая сейчас стояла у раскрытого окна, ведущего в сад. Сегодня она была одета в кремового цвета платье, лиф которого, был кокетливо расшит серебряной нитью, рисунком в виде бутонов роз. Кудрявые волосы её были заплетены в косы, обвитые нитями жемчуга. На плечи она накинула шаль, которую ей подарила мать. Отложив в сторону вышивание, Френсис распахнула окно и вдыхала сейчас полной грудью свежий весенний воздух. - А не прогуляться ли нам по саду? – предложила она подругам. Щебеча о каких-то пустяках, девушки дружно собрались и вышли прогуляться. Сад Уайтхолла был чудом, сотворённым человеческими руками. Правильные геометрические формы подстриженных кустарников, ухоженные клумбы цветов, газоны, фонтанчики. Аллеи вели в укромные уголки, в которых могли отдохнуть жаждущие уединения или встретиться влюблённые, которые хотят укрыться от чужих глаз. Девушки неспешно прогуливались по тисовой аллее. Френсис зацепившись краем платья за острые листочки кустарника, замешкалась. Стараясь освободить подол, так чтобы не порвать дорогую материю платья, она совсем не заметила, что подруги уже отдались от неё на приличное расстояние, увлечённые беседой. Девушка уже успела исколоть пальчики о кустарник и из царапины на запястье показалась кровь, а высвободить платье ей никак не удавалось. Френсис достала платок и приложила к исцарапанному запястью. - Какая досада, - произнесла она в слух, сетуя на куст, исцарапавший ей руку и который никак не хотел её выпускать из своего плена.
Джеймс Монмут: В то время как прекрасные леди наслаждались тишиной и покоем королевского парка, светлейший герцог Монмут попирал ногами великолепие, сотворенное волей господа и королевских садовников, совершенно равнодушно. Из божественных цветов герцог отдавал предпочтение не тем безгласым созданиям, что корнями привязаны к земле, а тем, что способны передвигаться по ней самостоятельно и обладающим голосом сладкозвучных сирен, унаследованном от праматери Евы. Внимание Монмута привлекла негромкая возня неподалеку. Казалось, что один из кустов внезапно ожил и, дрожа листвой, выражал негодование в адрес судьбы-злодейки. Джеймс улыбнулся и замедлил шаг, у куста оказался весьма мелодичный голос. Обойдя таинственное растение, герцог сразу получил ответ на загадку: юная леди неосторожно попала в плен цепких ветвей и тщетно пыталась высвободить подол платья, показывая при этом весьма изящные лодыжки. Ни один английский джентльмен не может пройти мимо в такой ситуации. В пленнице Джеймс узнал мистрис Стюарт, фрейлину королевы Екатерины. – Позвольте помочь вам, мистрис Стюарт, – Джеймс постарался согнать с лица неподобающее веселье. Вряд ли леди найдет сейчас в своем положении нечто забавное.
Френсис Стюарт: Френсис вздрогнула от звука мужского голоса, так как приближающихся шагов она не услышала, ввиду своей увлечённости процессом спасения дорогого платья. Девушка подняла глаза на подошедшего. Им оказался герцог Монмут – сын короля. Юноша был необычайно хорош собой. В присутствии таких молодых людей наивные девы, как правило, густо краснеют, ибо ещё не умеют скрывать своего волнения при появлении особы мужского пола, особенно с такой эффектной внешностью как у светлейшего герцога. И в этот момент Френсис не стала исключением из правила. Щёчки девушки зарделись румянцем, который появился скорее от того, что она, находясь в таком пикантном положении, меньше всего ожидала сейчас увидеть его. Её волнение было более связано с собственной беспомощностью и приподнятым подолом платья, который открывал мужскому взору её лодыжки. Френсис частенько пользовалась всеми женскими хитростями в общении с мужчинами, хотя и считала их несколько нечестными. Но все мы носим маски, все играем, все пользуемся какими-то приёмами для достижения своих целей. Мисс Стюарт нравились восторженные взгляды мужчин и их настойчивые ухаживания. Как любой из дочерей Евы, ей было приятно осознание своей привлекательности. Да и надо отметить, что пользуясь своими девичьими чарами как оружием, она давно заметила, что порой женская улыбка может сделать больше, чем настойчивые уговоры и доводы разума великовозрастного мужа. А коли этот способ достижения желаемого не требовал от неё особых физических усилий и неизменно имел превосходный результат, то почему бы ей не пользоваться им. И пусть ей не очень-то нравился такой способ, но увы, арсенал женского оружия не так уж и велик. "Ситуация как в романе", - думала Френсис. Она постаралась справиться с внезапно возникшим волнением от появления молодого человека и раздражением, которое начало её охватывать от бесплодных попыток освободить платье. "Если бы я мечтала о более близком знакомстве с Его светлостью, то наверно сейчас благословляла бы этот куст и проведение". Мисс Стюарт представила, как будут завидовать ей фрейлины, если герцог Монмут пополнит ряды её поклонников. Ведь девушки уже давно приметили красивого юношу. "Было бы забавно увидеть лица этих завистниц. К тому же Его Светлость действительно хорош и мне самой было бы приятно его внимание. Девушка улыбнулась и своим мыслям и Джеймсу. - О, да, милорд, Вас послало мне небо.
Джеймс Монмут: – Звание посланца небес налагает определенные обязательства, – серьезно ответствовал Джеймс Монмут, совсем чуть-чуть улыбнувшись уголками губ. – А я всего лишь добрый прохожий, который с радостью придет на помощь леди. Не позволяя своим словам расходиться с делом, Джеймс приступил к освобождению дамы из плена, осторожно выпутывая вышивку платья фрейлины из крепко впившихся в нее веточек. Похоже, своими движениями Френсис только усугубила свое положение, чтобы спасающему ее рыцарю подвиг не показался легкой безделицей. Впрочем, Джеймс отнесся к драгоценной ткани менее бережно, чем ее владелица, и поэтому преуспел больше. Через пару минут мистрис Стюарт уже не представляла собой новый диковинный вид цветка на ветке. – Ну, вот и все, – Джеймс отряхнул руки, весьма довольный собой. В процессе спасения дамы он разглядел ее повнимательнее. Вблизи мистрис Стюарт смотрелась еще более хорошенькой, нежели издалека, а румянец смущения придавал ей дополнительной прелести. Доселе герцог Монмут, несмотря на свое высокое положение, в своих приключениях довольствовался обществом услужливых дам, предпочитающих звонкую монету долгим ухаживаниям. Иными словами, королевский бастард избегал связывать себя с придворными дамами отчасти от юношеской робости, отчасти от юношеской же нетерпеливости, не желая тратить попусту время. Однако Френсис вовсе не производила впечатления заносчивого создания, и Джеймс подумал, что глупый ритуал обхаживания может быть не таким утомительным и скучным, как он воображал.
Френсис Стюарт: «А Вы боитесь обязательств, Ваша светлость? Хм», - думала Френсис, слушая слова герцога об ответственности за звание "посланника небес". «Впрочем, Вы ещё очень юны для того, чтобы желать каких-то обязательств. Помнится, матушка говаривала, что к мужчинам это чувство приходит лишь в зрелости или не приходит никогда... Мне будет интересно увидеть Вас влюблённым в какую-нибудь придворную красотку, полным желания давать обеты, которые Вам сейчас кажутся ненужным бременем. Да будет ли это тогда ко времени и по силам? Ведь Вы уже, сдаётся, связаны узами Гименея... И от этого, мне ещё более любопытно, каким же Вы станете, когда сердце Ваше дрогнет от любви». Девушка рассматривала лицо юноши, который пришел ей на помощь. Вблизи он казался ещё более красивым. «Прямо таки, принц из сказки. Интересно, настолько ли Вы галантны, сколь красивы, Ваша светлость», - подумалось ей. Когда платье было спасено, она мило и естественно ответила герцогу: - Благодарю Вас, милорд. Ваше появление было так кстати. Право, я бы наверно ещё не скоро справилась бы с этой ловушкой. Френсис подняла на юношу свои карие глаза, улыбнувшись самой очаровательной из своих улыбок. Она поправила платье. Рука ныла, и девушка на мгновение взглянула на исцарапанное запястье. «Как не красива эта царапина. Придётся надевать какой-то массивный браслет, пока не заживёт. Надо будет непременно обработать руку розовой водой», - пронеслось у неё в голове. Поморщив носик, юная леди взглянула на платок, уже испачканный её кровью, и вновь, приложив его к запястью, обратила взор на собеседника. - Лишь оцарапала руку об этого злюку. Мисс Стюарт, улыбнувшись краешками губ, кивнула в сторону тисового куста.
Джеймс Монмут: – Пустяки, миледи, не стоит благодарности, – отмахнулся Джеймс, – но ваша рука… Монмут обеспокоено посмотрел на запястье фрейлины – он и не предполагал, что ветки повредили еще что-то, кроме платья. Если Френсис вздумает вдруг лишиться чувств или того хуже, заплакать, Джеймс окажется в преглупом положении, да еще и в отдаленной части парка. За то, что она не сделала этого до сих пор, герцог преисполнился к мистрис Стюарт смутной признательности. Не оставляя однако своих опасений, Монмут поспешил достать тонкий платок, украшенный, как и положено, вензелем с герцогской короной, и протянул девушке. – Прошу вас, возьмите мой, – но тут же передумал. – Нет, так не годится, вашу руку надо перевязать. Как же получилось, что вы оказались здесь совсем одна? – запоздало удивился Джеймс. Как правило, придворных фрейлин редко можно было застать в одиночестве, они всегда сбивались стайками, напоминая повадками голландских куриц, а оперением райских птичек, по злому, но меткому высказыванию придворного острослова.
Френсис Стюарт: Заметив обеспокоенность герцога, Френсис улыбнулась. Ей было приятно Его внимание и забота. К тому же она понятия не имела, что на самом деле заботит Джеймса. Услышав его последний вопрос, она посмотрела по сторонам в попытке увидеть остальных фрейлин, о которых она совсем забыла, высвобождая платье. Не увидев никого на горизонте, она обратилась к собеседнику: - Видите ли, Ваша Светлость. Мы прогуливались с подругами. Но поскольку наш разговор был оживлённым, девушки видимо не заметили, что я по известной Вам причине отстала от них. Видимо, я сама виновата в том, что осталась одна. Поскольку слишком увлеклась спасением платья. Девушка бросила краткий, извиняющийся взгляд на Джеймса. Она вдруг осознала, что выглядит глупо. Гулять с подругами и из-за такой мелочи даже не заметить, что наиболее близкая подмога удаляется прочь, щебеча о каких-то светских пустяках. Нелепо и совсем по-женски. Но поскольку такая ситуация вполне соответствовала той роли, которую она успешно играла при дворе, Френсис изобразив на лице невинность, с детской непосредственностью заявила: - Вы же не откажитесь, милорд, сопроводить меня? Нам лишь остаётся разыскать остальных фрейлин. И с той же непосредственностью, широко улыбнувшись и поморщив мило носик, заговорщицки добавила: - Но, признаться, мне совсем не хочется их искать. Она подумала, что если они догонят девушек, то ей будет забавно посмотреть на удивлённые лица юных леди. А если не догонят, то она, во всяком случае, познакомится ближе с Его Светлостью, что сейчас казалось ей куда заманчивее, чем слушать нелепую болтовню подруг.
Джеймс Монмут: Герцог Монмут невольно рассмеялся: мистрис Стюарт оказалась совсем не похожей на чопорных и скучных девиц, какими ему представлялись юные фрейлины. – Я сопровожу вас, куда прикажете, миледи, – сказал Джеймс, – ваши подруги не заслуживают снисхождения, раз посмели покинуть вас в беде. Однако прежде нам нужно позаботиться о вашей бедной руке. Джеймс осторожно повернул к себе запястье Френсис и принялся возиться со своим платком. После приложенных герцогом усилий на запястье мистрис Стюарт красовалась туго стянутая импровизированная повязка с трогательно выглядывающим из-под края уголком ткани с кусочком вензеля.
Френсис Стюарт: Ответом на смех герцога был смех Френсис. Она была рада, что он отреагировал на её слова именно так. Значит, милорд её понимает. А понимание самое важное в отношениях. В любых отношениях.... И она вдруг об этом подумала. Прикосновения Джеймса к её запястью были приятны и заглушали ноющую боль в области царапины. Как он внимателен…. - Благодарю Вас, милорд. Так значительно лучше. Девушка взглянула на повязку и коснулась пальчиками второй руки кусочка ткани, на котором красовался вензель герцога. Она тепло улыбнулась и подняла глаза на юношу.
Джеймс Монмут: Взгляд карих глаз вызвал у Джеймса странное ощущение стеснения в груди и непривычного смущения. Открыв рот, герцог обнаружил, что и голос не повинуется ему. Он откашлялся и сипло произнес: – Пустяки, – Джеймс запнулся и мысленно отругал себя за косноязычие. Не зная, что сказать, чтобы не показаться в глазах мистрис Стюарт ни дураком, ни банальным волокитой, он просто предложил ей опереться на свою руку в надежде, что во время прогулки нужные слова, как по волшебству, придут сами.
Френсис Стюарт: Френсис ели заметно покраснела от близости герцога и взгляда его глаз. Внезапная осиплость его голоса, вызывала незнакомое ей доселе волнение. Девушка неспешно, опёрлась на предложенную ей руку. Она наблюдала как ложится её рука на предплечье милорда, как скользит по ткани его камзола, как её пальчики касаются его запястья и ладони. Её движения были мягкими и неспешными. Волнение от этого прикосновения усилилось и мисс Стюарт покраснела чуть заметнее. Опустив очи долу, она спросила: - Я не нарушила Ваших планов, милорд? Вы ведь прогуливались.
Джеймс Монмут: Легкомысленно выбросив из головы ожидающего его лорда Рочестера (в конце концов, приятель не станет дуться на него по такой ничтожной причине), Монмут уверенно ответил: – О, ничуть! У меня нет никаких планов, миледи. А если и были, я их все позабыл. Почту за честь составить вам компанию, если это досадное происшествие, – герцог невесомым движением провел по раненому запястью, – не заставит вас вернуться в свои покои. От всей души надеюсь, что такого не случится.
Френсис Стюарт: Френсис на краткое мгновение закрыла глаза и тут же распахнула их. Она медленно повернула голову в сторону юноши и взглянула на него из-под своих длинных ресниц. Бывает, что взгляд говорит красноречивее любых слов. И девушка посмотрела на Джеймса очень тепло, с искренней признательностью и за его слова и за его действия. Её взгляд говорил, что ей приятна его близость, его прикосновения, его слова и забота. Что ей самой хочется побыть рядом с ним и что совсем не хочется искать фрейлин. - Не случится, милорд, - ели слышно ответила она, - Я рада, что именно Вы пришли мне на помощь… Мисс Стюарт, смутившись, вновь опустила глаза, и румянец коснулся её щёк. Дева была не искушена в любовной игре и эти первые переживания близости завораживали её. Френсис совсем не хотелось куда-то торопиться. Она сейчас желала, чтобы время текло неспешно и эти волшебные, чарующие мгновения продлились как можно дольше.
Джеймс Монмут: Ответное смущение девушки, красноречиво проявившееся ярким румянцем, как ни странно, помогло Джеймсу частично оправиться от своего. По крайней мере, светлейший герцог перестал стоять столбом, а неспешно двинулся воль тисовой аллеи, бережно поддерживая свою спутницу под локоток. К сожалению, милорд Монмут позабыл уточнить, куда удалились прочие фрейлины, а потому направил свой путь в совершенно противоположную сторону. Однако избранное направление мало заботило Джеймса, куда бы оно ни привело. Герцога нельзя было назвать новичком в любовных играх, однако первые симптомы болезни, которая незаметно подкрадывалась к нему сейчас, были ему еще в диковинку. Он не смог бы вразумительно объяснить, в чем было отличие Френсис от прочих девушек, но оно было. А то, что это отличие на самом деле притаилось в глазах смотрящего, Джеймсу было еще невдомек. В согласном молчании молодые люди шли рука об руку, не решаясь нарушить установившуюся между ними хрупкую гармонию, пока аллея не вывела их к зеркальной глади пруда.
Френсис Стюарт: Молодые люди оказались возле пруда, и Френсис прошла немного вперёд от герцога, любуясь видом. Сложив ладошки вместе, она поднесла их к губам. Какую-то минуту она, молча, смотрела на водную гладь, на которой распустились первые кувшинки. Пруд окружали плакучие ивы, склонившие свои ветви в его объятия и величавые столетние дубы, под кронами которых стояли скамейки из камня. Шаль соскользнула с её плеч, обнажая белую кожу. Приподняв пальчиками правой руки юбку, она пошла к воде. Присев на корточки, девушка опустила руку в прохладную воду. От её прикосновения по воде пошла мелкая рябь. Поднявшись на ноги, она обхватила плечи руками, кутая предплечья в сползшую с плеч шаль, и улыбнулась, глядя в даль. Ей хотелось, чтобы Джеймс подошёл к ней сам… Минуты текли, и она произнесла, не поворачиваясь: - Красиво, не правда ли, Ваша Светлость? И то ли обращаясь к герцогу, то ли к природе, то ли к самой себе продекламировала: ...У озера дуб вековой обнял подругу иву. Он ей шептал, что любви их не бывать Та крону опустив свою как гриву, Роняла слёзы на водную гладь....
Джеймс Монмут: – Эмм… да, совершенно верно, – согласился захваченный врасплох милорд. Монмут внимательно оглядел пруд в поисках красот, которые радовали взор мистрис Стюарт, но увидел лишь водоем правильной формы, окруженный растительностью, которая в этом удаленном уголке парка отчасти вырвалась из плена строгих геометрических форм. Несомненно, лишь до тех пор, пока непорядок не узреет строгое око главного королевского садовника. Впрочем, проникновенная речь Френсис не оставила Джеймса равнодушным. Герцог, недавно жестоко травмированный корыстолюбивыми претензиями своей последней пассии, молчаливо восхитился чувствительностью и возвышенностью натуры юной леди. Контраст был настолько разителен, что Монмут растрогался. – Осторожнее, миледи, – предупредил он. – Не промочите ноги, а то простудитесь.
Френсис Стюарт: Френсис повернулась к юному герцогу с улыбкой на лице. Ветерок трепал её выбившиеся из причёски волосы. Кудрявые прядки, щекотали ей щёки, цепляясь то за ресницы, то за губы своей хозяйки. Девушка мягким жестом убрала непослушные волосы с лица и шагнула к Джеймсу. Яркое солнце слепило глаза, и мисс Стюарт слегка прищурилась. - Если Вы заботитесь обо мне, милорд, то я постараюсь не заболеть. За спиной светлейшего герцога она увидела беседку, увитую плющом. Френсис, не объясняя ничего, неспешно пошла к ней, надеясь, что молодой человек последует за ней. - Нынче выдалась очень тёплая весна. Не находите? Подойдя к входу в беседку, она коснулась рукой резного столбика и повернулась к Джеймсу. Она ждала его ответа и его действий.
Джеймс Монмут: Почти не осознавая, что он делает, Джеймс вслед за фрейлиной шагнул к беседке. Зелень плюща надежно защищала их чужого любопытства, случись кому пройтись в этой части парка в неурочный час. Если бы у светлейшего герцога были бы усы, он бы непременно их подкрутил, но и без них Монмуту удалось принять ложно-скромный вид бывалого покорителя девичьих сердец. Оказывается, это не так уж и трудно: пара нежных слов – и дело в шляпе. По пути к сердцу прекрасной Френсис герцог продвигался семимильными шагами. К чести Джеймса, он по наивности своей и не подумал, что дорожка эта может быть основательно проторена. Свои знания и представления о нравах королевского двора он с очаровательной мистрис Стюарт не соотносил. Однако, сентиментальные чувства никоим образом не мешали Монмуту надеяться воспользоваться ситуацией и сорвать с розовых губок Френсис поцелуй.
Френсис Стюарт: Френсис не задумывалась над тем, о чём в эти минуты думал герцог. Да и как невинная дева могла предполагать, что этот галантный кавалер может оказаться коварным и легкомысленным соблазнителем. Монмут был юн и хорош собой. Черты его лица были открытыми, что вводило в заблужение и заставляло верить в его исключителную порядочность и в чистоту его помыслов. Поэтому девушка искренне наслаждалась природой в компании привлекательного молодого человека. Его общество было ей приятно, близость вызывала новые волнительные ощущения. Мисс Стюарт внутренне расслабилась и надеялась, что милорд - человек чести, а не искатель лёгкой «добычи». Невинность Френсис не позволяла ей даже предположить, насколько призывными могут показаться юноше её действия. То как она прошла к тенистой беседке, а потом обернулась к нему у самого её входа. Посему, она присела на скамью и вновь обратилась к Джеймсу: - Знаете, милорд, я люблю гулять в этом парке. В окружении этих деревьев, кустарников и цветов, которые в скорости будут радовать нам глаз своим цветением, я забываю о фальшивых ужимках наших придворных, об их сплетнях и чёрной зависти. Я оставляю всё это в стенах Уайтхолла и здесь наслаждаюсь красотой в чистом виде.
Джеймс Монмут: Джеймс в молчании опустился на скамью рядом с Френсис: жалобы фрейлины несколько удивили его. Он всегда полагал, что леди изо всех сил рвутся ко двору, считая его средоточием и источником всех жизненных благ, и каждая здесь чувствует себя привольно. – Никогда об этом не задумывался, миледи, но вы совершенно правы, – пораженно отозвался Монмут. – Как это грустно, когда рядом нет ни одной родной души, – с теплотой в голосе промолвил он, придвигаясь к Френсис поближе. – Одиночество – скверная участь, а молодая леди особенно нуждается в надежном друге, осмелюсь заметить. Джеймс придвинулся к мистрис Стюарт еще теснее и нежно взял ее за руку. Было очевидно, что милорд Монмут в мыслях уже отвел почетную роль друга юной девы своей персоне.
Френсис Стюарт: Френсис, казалось, о чём-то задумалась. Она смотрела куда-то вдаль, в то время как герцог присел с нею рядом. Когда он заговорил, она повернула голову к нему, мило склонив её набок: - Одиночество, Ваша Светлость? Но разве Вы одиноки? Девушка улыбнулась, в глазах появились лукавые огоньки. Она помнила, что он женат и за их короткую прогулку уже несколько раз повторила себе это, дабы не поддаться обаянию Джеймса. - Или Вы прочите мне себя в друзья? Она не отдёрнула руку, наоборот смотрела на него в упор. Почему-то его слова о скверной участи одиночества и дружбе, добавили ей уверенности. Ей было интересно, что дальше будет делать этот юноша с глубокими карими глазами. Он будет так же напорист как другие мужчины, что неизменно отталкивало её, или окажется умнее и ему хватит галантности, чтобы попробовать очаровать её. Факт того, что герцог Монмут был не свободен, не пугал её, ибо пока она просто наслаждалась его обществом. Сердце Френсис пока не трепетало к герцогу любовью, она просто играла с ним. Как играла бы женщина с мужчиной, который вызвал её интерес и даже некую симпатию.
Джеймс Монмут: Под прямым взглядом девушки Монмут ничуть не смутился, напротив, пристальный интерес он записал как еще одно очко в свою пользу. Френсис нравилась ему все больше и больше – не в последнюю очередь из-за внимания, проявляемой ею самой к молодому герцогу. – Быть окруженным многими – еще не означает иметь друзей, – воскликнул он и печально поник головой. – Я не мечтаю о вашей дружбе, миледи, но не лишайте меня права хотя бы надеяться, – и Джеймс с жаром пожал нежную ручку фрейлины, ненароком потревожив перевязанное запястье.
Френсис Стюарт: Френсис поморщилась от боли, которую вызвало пожатие герцога. С улыбкой на устах, она мягко высвободила свою руку. - Я не буду запрещать Вам надеяться, милорд, если Вы побережёте моё запястье. И хоть уста её улыбались, она несколько отстранилась. Мисс Стюарт неожиданно испугалась юношеского пыла, но стараясь не выдавать своих эмоций, она поднялась и, повернувшись к нему спиной, немножко отошла к перилам беседки. Потом повернувшись, неожиданно серьёзно спросила: - А Вы, Ваша Светлость, верите в дружбу между мужчиной и женщиной?
Джеймс Монмут: Монмут густо покраснел от допущенной неловкости, и с него мигом слетела вся показная вальяжность: – Бога ради простите, мистрис Стюарт. Какой же я неуклюжий! Без возражений выпустив руку девушки, Джеймс растерянно посмотрел ей вслед. По напряженной спине фрейлины было не понять, сильно ли он уронил себя в ее глазах. Девушки такие нежные и непредсказуемые создания, никогда не знаешь, что их выведет из себя. Однако убедившись, что Френсис не гневается на него, герцог быстро оправился от смущения и с улыбкой ответил: – Верю ли я в дружбу мужчины и женщины? Разумеется. Если на свете есть дружба мужская и дружба женская, то глупо отказывать в существовании и такой дружбе. Впрочем, я не могу судить об этом предмете на собственном опыте, – после паузы добавил Монмут, – поскольку ни одна леди пока не одаривала меня этим драгоценным даром. Герцог Монмут со значением взглянул на мистрис Стюарт заблестевшими глазами, безмолвно предлагая юной леди стать его первой проводницей по этому неизведанному, но заманчивому пути.
Френсис Стюарт: - Это может стать непосильным, милорд! Ведь дружба не подразумевает взаимного влечения. А общаясь с леди, Вы не боитесь увязнуть в омуте очарования? Конечно, Вы от этого застрахованы, если находите девушку, которую прочите себе в подруги, непривлекательной. Улыбнувшись краешками губ, Френсис приподняла бровь. Что он ответит? Ведь это был не просто кокетливый вопрос, это был вопрос жизненный, требующий осмысленного ответа. Назвавшись однажды другом, трудно потом стать поклонником, но став поклонником можно оказаться позже другом. Они сейчас стоят в самом начале. И это начало - источник, который позже может стать рекой дружбы, океаном любви или лужей непонимания и отчуждения. Это была тонкая игра, правила которой мог и не знать собеседник и законы которой, пока ещё не до конца знала и сама мисс Стюарт. Но от ответа герцога Монмута сейчас зависело развитие их дальнейших взаимоотношений.
Джеймс Монмут: По мнению Монмута, пресловутая дружба была ничем иным, как еще одним способом ухаживания за дамой, причем лишенных стеснительных ограничений, накладываемых открытым волокитством. Другу позволено много того, что не позволено мужу – и глядь, очередной бывший друг уже ходит в любовниках, а двор подхватывает и с увлечением перемалывает свежую сплетню. – Насчет отсутствия взаимного влечения я бы поспорил, – мягко возразил Джеймс. – В дружбе влечение присутствует, но не тел, а душ. И это один из путей любви, миледи. Поднявшись со скамьи, герцог неспешно подошел к Френсис и пальцем осторожно приподнял ее лицо за подбородок, чтобы встретиться с ней взглядом. – Один из путей, – прошептал он, почти касаясь полураскрытых уст Френсис. – Впрочем, вы это знаете.
Френсис Стюарт: Мисс Стюарт, поднеся закрытый веер к губам, таким способом воспрепятствовала возможной развязке столь проникновенного общения на такую щекотливую тему. Она мягко отстранилась, и в её глазах лишь на мгновение показалось то ли сожаление, то ли досада на самое себя или на кавалера. Это выражение было молниеносным и возникло лишь для того, чтобы немедленно сменится искорками задора. - Ваша Светлость, должно быть шутит? Щёки Френсис зарделись румянцем. - Пути любви, как Вы их называете, пока неведомы мне и я надеюсь, что ими меня поведёт супруг. Уж простите за столь банальные слова глупой фрейлины. Или… Чуть строже спросила девушка, метнув на герцога уже взгляд полный подозрения. В нём даже мелькнул холодок, сменившийся болью и некоторым отчуждением. - Или Вы... Хотите меня обидеть?
Джеймс Монмут: Герцог Монмут стоически воспринял пугливое отступление Френсис. С шутливым вздохом смирения он сделал шаг назад и даже сцепил руки за спиной, чтобы не напугать недотрогу еще больше. – Обидеть вас? – с обескураженным видом воскликнул Джеймс. – Даже в мыслях не держал. Стремиться к браку на таких условиях очень похвально и романтично, но простите меня, миледи, как же вы узнаете любовь, если опасаетесь ступить даже на краешек тропинки, ведущей в Страну Нежности? Вы не боитесь ошибиться, когда для вашего сердца придет черед выбора?
Френсис Стюарт: Девушка оценила по достоинству отступление герцога. Она была приятно удивлена, что у него хватило такта и разума вести себя как истинный джентльмен. До сих пор мужчины вели себя куда более пылко, что её неизменно отталкивало или слишком инфантильно, что не привлекало вовсе. По мнению юной леди, кавалер должен был представлять своей манерой ухаживания золотую середину между пылкой настойчивостью и холодной нерешительностью. Но он задавал ей вопрос, и Френсис пришлось отвечать: - Милорд, я не столько боюсь неизведанных тропинок, сколько боюсь, как вы выразились, ошибиться. И не в том, что я могу полюбить недостойного человека – каждый человек уникален и достоин любви, но в том, что моё сердце может дрогнуть перед человеком, который уже связан узами Гименея священными обетами… Мисс Стюарт какие-то секунды всматривалась в глубокие глаза собеседника. Щёки её были мило окрашены лёгкими розовыми красками смущения. После чего она опустила очи долу и повернулась к Джеймсу полу боком, поправляя упрямые волоски, которые шаловливо трепал весенний ветерок.
Джеймс Монмут: Монмут растерянно улыбнулся, осознав, что «человек, связанный обетами Гименея», о котором говорила Френсис, – это он сам. – Любовь редко имеет отношение к браку, – без выражения заметил Джеймс, констатируя общеизвестный факт и пожимая плечами. Его собственная женитьба свершилась в столь нежном возрасте, что он позабыл непосредственные подробности. К супруге прилагались титул и немалые деньги, и все произошло по воле августейшего родителя, желавшего надежно обеспечить будущее своего первенца. – Надеюсь, ваши поиски увенчаются успехом, – тихо произнес Джеймс, вновь завладевая рукой мистрис Стюарт, на этот раз предусмотрительно выбрав неповрежденную, – но… некоторые ошибки стоят того, чтобы их совершить. Герцог вновь притянул к себе Френсис, и его свободная рука обвила талию девушки.
Френсис Стюарт: Френсис мягко упёрлась перебинтованной рукой в плечо герцога, отклонившись несколько назад. – Безусловно, милорд… Некоторые ошибки стоят того. Но как знать какие действительно стоит совершить, а какие нет? Ведь совершая некоторые, мы после мучаемся угрызениями совести… Черты лица девушки несколько напряглись, выдавая внутреннее напряжение, охватившее её, но уста продолжали улыбаться. Глаза излучали некий испуг перед неизведанным и в то же время в них плясали озорные огоньки, что полностью соответствовало её мыслям.
Джеймс Монмут: Монмут пристально смотрел на мистрис Стюарт. Губы Френсис говорили «нет», но глаза… О, глаза обещали, что отпор не будет слишком строгим. И герцог Монмут, привыкший не церемониться с хорошенькими особами, решил рискнуть. – Как узнать, стоит ли соблазн предстоящего замаливания грехов? – по-мальчишески улыбнулся Джеймс. – Попробовать и решить. И светлейший герцог без дальнейших околичностей еще теснее прижал к себе фрейлину и не без внутреннего трепета коснулся розовых губок.
Френсис Стюарт: На какое-то совсем короткое мгновение Френсис замерла от переживаемых новых эмоций, но скоро опомнившись, упёрлась сильнее ручкой в плечо герцога и попыталась вырваться из его крепких объятий. Глаза её были широко распахнуты, щёки вспыхнули. Когда ей удалось прервать поцелуй, она запротестовала как тому, что не должно делать, как тому, что приятно, но нельзя, как тому, что неожиданно, но сладко: - Милорд, что Вы делаете? Опомнитесь….
Джеймс Монмут: Именно этого его светлость делать не желал. Ослепленный новизной нахлынувших чувств, смущенный странным томлением, разлившимся где-то в области груди, он словно не услышал слабых протестов мистрис Стюарт. Да и был ли ее еле слышный возглас протестом? – Френсис, вы прекрасны, – выдохнул Джеймс и вновь потянулся к ее губам, рассчитывая похитить еще один сладкий поцелуй. Новое увлечение, отличавшееся от прочих необременительных для его сердца приключений, уже завладело его пылким воображением, и герцог Монмут ни за что не хотел отказываться от него.
Френсис Стюарт: Мисс Стюарт едва успела коснуться пальцами губ герцога, остановив его всего лишь в каких-то нескольких дюймах от своих губ. Она посмотрела в его глаза и в её взгляде читалась непонятная грусть, неожиданно мелькнувшая нежность, пробежала в нём и короткая борьба с собой, сменившаяся горькой решимостью. - Джеймс, остановитесь. Прошу Вас, - тихо, но достаточно уверенно сказала девушка, от чего её тон вовсе не казался жёстким. В нём не было на удивление даже нот обиды. - Мы и так перешли все мыслимые и немыслимые границы. И я вынуждена просить Вас выпустить меня из Ваших объятий.
Джеймс Монмут: – Но зачем? – заупрямился герцог и ласково отвел прядь волос от лица девушки. – Разве возможно оскорбить любовью? А я вас люблю, миледи. Кажется, – Джеймс прислушался к своим внутренним ощущениям. Ничто, как будто, не противоречило его смелому утверждению, и он более уверенно повторил. – Нет, точно люблю.
Френсис Стюарт: - Потому что, милорд, как не прискорбно мне это констатировать, но Вы уже связаны обетами и давали Вы их, увы, не мне. Не думаю, что наши действия правильны. Что до любви, - Френсис улыбнулась, но сделала ещё одну попытку отстраниться. – То так уж ли Вы уверены? И ни с чем Вы не перепутали любовь? За столь короткое время, Ваша Светлость, так ли это возможно?
Джеймс Монмут: – Уверен ли я? – почти обиделся Джеймс. – Разумеется. В мои привычки не входит бросаться подобными словами просто так. Замечание мистрис Стюарт об обетах, которыми он якобы связан, герцог пропустил мимо ушей. Всего лишь глупая девичья блажь, которую он, Джеймс, развеет в мгновение ока! – И я вам это докажу, – прошептал Монмут, склонившись к самому розовому ушку Френсис. Его горячее дыхание шевелило тонкие волоски, кудрявившиеся на висках фрейлины. Губы Джеймса приникли к нежному местечку возле ключицы, а рука шаловливо скользнула за корсаж платья.
Френсис Стюарт: От горячего дыхания и прикосновений Джеймса тело Френсис охватила дрожь удовольствия, что испугало девушку и заставило сопротивляться активнее. И чем больше усиливались волшебные ощущения, возникающие от ласк герцога, тем более отчаянно сопротивлялась мисс Стюарт. Наконец, настойчиво, но не слишком болезненно, она ударила кулачком по плечу милорда Монмута, пытаясь привлечь его внимание к своим протестам. - Милорд, оставьте! Так нельзя... Тон юной девы был умоляющим.
Джеймс Монмут: Со вздохом сожаления герцог разжал руки. Мистрис Стюарт, пусть и обнаружила за собой прискорбную и совершенно неуместную для придворной дамы щепетильность, была права в одном: для всякой дружбы нужно время, а для любви место. Беседка была надежным укрытием, но не слишком комфортабельным – Френсис заслуживала гораздо лучшего, это не какая-нибудь случайная девка из таверны. Джеймс поднес к губам ручку фрейлины и запечатлел на ней почтительный поцелуй. – Ваш покорный слуга, миледи. Прошу прощения, что излишне поторопил события, но ваша красота затуманила мой разум. Жалкое оправдание, признаю, зато честное, – открыто улыбнулся он.
Френсис Стюарт: Хотя прикосновения светлейшего герцога и были приятны ей, тем не менее, Френсис почувствовала какую-то невыразимую горечь. Наверно, потому что она не считала эти деяния правильными. Столь скорое признание Джеймса в любви заставляло её усомниться в правдивости его слов и скорее вызывало ощущение, что милорд лишь стремится к любовному приключению, в котором на первое место выходила её невинность, точнее избавление от неё. А именно этого мисс Стюарт не хотела. Как может она незамужняя девица, отдать себя, своё имя на поругание обществу за связь с женатым мужчиной к тому же сыном короля… Сие невозможно. И это вызывало какое-то отчётливо щемящее чувство в груди на грани сожаления, обиды и имело горько солёный привкус готовых пролиться слёз. Но в тоже время поцелуй милорда был достаточно волнующим, его ухаживания приятны. Из этого следовало, что флирт был вполне приемлем и ни к чему не обязывал и оставлял ей дорогу к отступлению открытой. Во всяком случае, так думала наивная леди, освобождённая из греховных объятий юного искусителя. - Благодарю за честность, Ваша Светлость. Не часто в наше время можно встретить правдивость. Но, - Френсис отвела глаза, которые ещё мгновение назад смотрели на юношу выражением горького сожаления, - я полагаю, нам лучше сейчас расстаться.
Джеймс Монмут: Джеймс задержал руку фрейлины в своей и мягко накрыл ее сверху другой ладонью. – Но ведь это не означает, эта встреча будет единственной, миледи? – настойчиво спросил он, не желая так просто сдавать своих позиций. Для первого раза он достаточно далеко продвинулся по территории, которую стремился завоевать, и достигнутый успех следовало закрепить. – Прошу вас, назначьте сами день и час, и я приду, куда бы вы не сказали. Монмут смотрел прямо в лицо Френсис, но не затем, чтобы смутить ее, а чтобы при первых же признаках колебаний выдвинуть новые аргументы в пользу дружбы между королевской фрейлиной и светлейшим герцогом.
Френсис Стюарт: Френсис отвернулась и, не отнимая руки, сделала полшага в сторону от герцога. Опустив глаза куда-то вниз, она покачала отрицательно головой. Протест скорее означал неуверенность в том, что следует позволять милорду ухаживать за ней, тому причиной был поцелуй, который был неожиданно приятным. Что-то ей подсказывало, что эта игра, которая только начиналась межу ними, ни к чему хорошему не приведёт. Но почему она изначально не должна доверять Джеймсу? В том, что имел место их поцелуй виноваты они оба. Он в том, что целовал, она – в том, что позволила и ответила. - Нет, встреча не будет единственной, - девушка, подняв глаза, прищурилась на слепящее солнце, вглядываясь вдаль, как будто в глубине парка и тени его деревьев, пытаясь найти нужные слова, а потом взглянула на юного собеседника, - Но я прошу Вас, коли Вы действительно желаете нашей дружбы, не искушайте меня. Я не хочу, чтобы наши отношения когда-нибудь переросли в неприязнь или ненависть, виной которым станет грехопадение. Вы не можете мне ничего предложить кроме Вашей дружеской руки и Вашего приятного общества. И я не думаю, что Вы захотите меня обидеть связью вне брака.
Джеймс Монмут: Монмут понял, что птичка одной лапкой уже в силке, и теперь нужно не спугнуть ее раньше времени. – Ваше слово – закон для меня, миледи, – тихо произнес герцог, вновь приложившись к ручке мистрис Стюарт. – Я провожу вас во дворец. Эпизод завершен
полная версия страницы