Форум » И все тревоги милых дней... » О цветах, что произрастали в садах Уайтхолла весной » Ответить
О цветах, что произрастали в садах Уайтхолла весной
Джеймс Монмут: Королевский парк поутру весной "Любил ли я хоть раз до этих пор? О, нет, то были ложные богини. Я истинной красы не знал доныне." Уильям Шекспир
Ответов - 44, стр:
1 2 3 All
Френсис Стюарт: Френсис, казалось, о чём-то задумалась. Она смотрела куда-то вдаль, в то время как герцог присел с нею рядом. Когда он заговорил, она повернула голову к нему, мило склонив её набок: - Одиночество, Ваша Светлость? Но разве Вы одиноки? Девушка улыбнулась, в глазах появились лукавые огоньки. Она помнила, что он женат и за их короткую прогулку уже несколько раз повторила себе это, дабы не поддаться обаянию Джеймса. - Или Вы прочите мне себя в друзья? Она не отдёрнула руку, наоборот смотрела на него в упор. Почему-то его слова о скверной участи одиночества и дружбе, добавили ей уверенности. Ей было интересно, что дальше будет делать этот юноша с глубокими карими глазами. Он будет так же напорист как другие мужчины, что неизменно отталкивало её, или окажется умнее и ему хватит галантности, чтобы попробовать очаровать её. Факт того, что герцог Монмут был не свободен, не пугал её, ибо пока она просто наслаждалась его обществом. Сердце Френсис пока не трепетало к герцогу любовью, она просто играла с ним. Как играла бы женщина с мужчиной, который вызвал её интерес и даже некую симпатию.
Джеймс Монмут: Под прямым взглядом девушки Монмут ничуть не смутился, напротив, пристальный интерес он записал как еще одно очко в свою пользу. Френсис нравилась ему все больше и больше – не в последнюю очередь из-за внимания, проявляемой ею самой к молодому герцогу. – Быть окруженным многими – еще не означает иметь друзей, – воскликнул он и печально поник головой. – Я не мечтаю о вашей дружбе, миледи, но не лишайте меня права хотя бы надеяться, – и Джеймс с жаром пожал нежную ручку фрейлины, ненароком потревожив перевязанное запястье.
Френсис Стюарт: Френсис поморщилась от боли, которую вызвало пожатие герцога. С улыбкой на устах, она мягко высвободила свою руку. - Я не буду запрещать Вам надеяться, милорд, если Вы побережёте моё запястье. И хоть уста её улыбались, она несколько отстранилась. Мисс Стюарт неожиданно испугалась юношеского пыла, но стараясь не выдавать своих эмоций, она поднялась и, повернувшись к нему спиной, немножко отошла к перилам беседки. Потом повернувшись, неожиданно серьёзно спросила: - А Вы, Ваша Светлость, верите в дружбу между мужчиной и женщиной?
Джеймс Монмут: Монмут густо покраснел от допущенной неловкости, и с него мигом слетела вся показная вальяжность: – Бога ради простите, мистрис Стюарт. Какой же я неуклюжий! Без возражений выпустив руку девушки, Джеймс растерянно посмотрел ей вслед. По напряженной спине фрейлины было не понять, сильно ли он уронил себя в ее глазах. Девушки такие нежные и непредсказуемые создания, никогда не знаешь, что их выведет из себя. Однако убедившись, что Френсис не гневается на него, герцог быстро оправился от смущения и с улыбкой ответил: – Верю ли я в дружбу мужчины и женщины? Разумеется. Если на свете есть дружба мужская и дружба женская, то глупо отказывать в существовании и такой дружбе. Впрочем, я не могу судить об этом предмете на собственном опыте, – после паузы добавил Монмут, – поскольку ни одна леди пока не одаривала меня этим драгоценным даром. Герцог Монмут со значением взглянул на мистрис Стюарт заблестевшими глазами, безмолвно предлагая юной леди стать его первой проводницей по этому неизведанному, но заманчивому пути.
Френсис Стюарт: - Это может стать непосильным, милорд! Ведь дружба не подразумевает взаимного влечения. А общаясь с леди, Вы не боитесь увязнуть в омуте очарования? Конечно, Вы от этого застрахованы, если находите девушку, которую прочите себе в подруги, непривлекательной. Улыбнувшись краешками губ, Френсис приподняла бровь. Что он ответит? Ведь это был не просто кокетливый вопрос, это был вопрос жизненный, требующий осмысленного ответа. Назвавшись однажды другом, трудно потом стать поклонником, но став поклонником можно оказаться позже другом. Они сейчас стоят в самом начале. И это начало - источник, который позже может стать рекой дружбы, океаном любви или лужей непонимания и отчуждения. Это была тонкая игра, правила которой мог и не знать собеседник и законы которой, пока ещё не до конца знала и сама мисс Стюарт. Но от ответа герцога Монмута сейчас зависело развитие их дальнейших взаимоотношений.
Джеймс Монмут: По мнению Монмута, пресловутая дружба была ничем иным, как еще одним способом ухаживания за дамой, причем лишенных стеснительных ограничений, накладываемых открытым волокитством. Другу позволено много того, что не позволено мужу – и глядь, очередной бывший друг уже ходит в любовниках, а двор подхватывает и с увлечением перемалывает свежую сплетню. – Насчет отсутствия взаимного влечения я бы поспорил, – мягко возразил Джеймс. – В дружбе влечение присутствует, но не тел, а душ. И это один из путей любви, миледи. Поднявшись со скамьи, герцог неспешно подошел к Френсис и пальцем осторожно приподнял ее лицо за подбородок, чтобы встретиться с ней взглядом. – Один из путей, – прошептал он, почти касаясь полураскрытых уст Френсис. – Впрочем, вы это знаете.
Френсис Стюарт: Мисс Стюарт, поднеся закрытый веер к губам, таким способом воспрепятствовала возможной развязке столь проникновенного общения на такую щекотливую тему. Она мягко отстранилась, и в её глазах лишь на мгновение показалось то ли сожаление, то ли досада на самое себя или на кавалера. Это выражение было молниеносным и возникло лишь для того, чтобы немедленно сменится искорками задора. - Ваша Светлость, должно быть шутит? Щёки Френсис зарделись румянцем. - Пути любви, как Вы их называете, пока неведомы мне и я надеюсь, что ими меня поведёт супруг. Уж простите за столь банальные слова глупой фрейлины. Или… Чуть строже спросила девушка, метнув на герцога уже взгляд полный подозрения. В нём даже мелькнул холодок, сменившийся болью и некоторым отчуждением. - Или Вы... Хотите меня обидеть?
Джеймс Монмут: Герцог Монмут стоически воспринял пугливое отступление Френсис. С шутливым вздохом смирения он сделал шаг назад и даже сцепил руки за спиной, чтобы не напугать недотрогу еще больше. – Обидеть вас? – с обескураженным видом воскликнул Джеймс. – Даже в мыслях не держал. Стремиться к браку на таких условиях очень похвально и романтично, но простите меня, миледи, как же вы узнаете любовь, если опасаетесь ступить даже на краешек тропинки, ведущей в Страну Нежности? Вы не боитесь ошибиться, когда для вашего сердца придет черед выбора?
Френсис Стюарт: Девушка оценила по достоинству отступление герцога. Она была приятно удивлена, что у него хватило такта и разума вести себя как истинный джентльмен. До сих пор мужчины вели себя куда более пылко, что её неизменно отталкивало или слишком инфантильно, что не привлекало вовсе. По мнению юной леди, кавалер должен был представлять своей манерой ухаживания золотую середину между пылкой настойчивостью и холодной нерешительностью. Но он задавал ей вопрос, и Френсис пришлось отвечать: - Милорд, я не столько боюсь неизведанных тропинок, сколько боюсь, как вы выразились, ошибиться. И не в том, что я могу полюбить недостойного человека – каждый человек уникален и достоин любви, но в том, что моё сердце может дрогнуть перед человеком, который уже связан узами Гименея священными обетами… Мисс Стюарт какие-то секунды всматривалась в глубокие глаза собеседника. Щёки её были мило окрашены лёгкими розовыми красками смущения. После чего она опустила очи долу и повернулась к Джеймсу полу боком, поправляя упрямые волоски, которые шаловливо трепал весенний ветерок.
Джеймс Монмут: Монмут растерянно улыбнулся, осознав, что «человек, связанный обетами Гименея», о котором говорила Френсис, – это он сам. – Любовь редко имеет отношение к браку, – без выражения заметил Джеймс, констатируя общеизвестный факт и пожимая плечами. Его собственная женитьба свершилась в столь нежном возрасте, что он позабыл непосредственные подробности. К супруге прилагались титул и немалые деньги, и все произошло по воле августейшего родителя, желавшего надежно обеспечить будущее своего первенца. – Надеюсь, ваши поиски увенчаются успехом, – тихо произнес Джеймс, вновь завладевая рукой мистрис Стюарт, на этот раз предусмотрительно выбрав неповрежденную, – но… некоторые ошибки стоят того, чтобы их совершить. Герцог вновь притянул к себе Френсис, и его свободная рука обвила талию девушки.
Френсис Стюарт: Френсис мягко упёрлась перебинтованной рукой в плечо герцога, отклонившись несколько назад. – Безусловно, милорд… Некоторые ошибки стоят того. Но как знать какие действительно стоит совершить, а какие нет? Ведь совершая некоторые, мы после мучаемся угрызениями совести… Черты лица девушки несколько напряглись, выдавая внутреннее напряжение, охватившее её, но уста продолжали улыбаться. Глаза излучали некий испуг перед неизведанным и в то же время в них плясали озорные огоньки, что полностью соответствовало её мыслям.
Джеймс Монмут: Монмут пристально смотрел на мистрис Стюарт. Губы Френсис говорили «нет», но глаза… О, глаза обещали, что отпор не будет слишком строгим. И герцог Монмут, привыкший не церемониться с хорошенькими особами, решил рискнуть. – Как узнать, стоит ли соблазн предстоящего замаливания грехов? – по-мальчишески улыбнулся Джеймс. – Попробовать и решить. И светлейший герцог без дальнейших околичностей еще теснее прижал к себе фрейлину и не без внутреннего трепета коснулся розовых губок.
Френсис Стюарт: На какое-то совсем короткое мгновение Френсис замерла от переживаемых новых эмоций, но скоро опомнившись, упёрлась сильнее ручкой в плечо герцога и попыталась вырваться из его крепких объятий. Глаза её были широко распахнуты, щёки вспыхнули. Когда ей удалось прервать поцелуй, она запротестовала как тому, что не должно делать, как тому, что приятно, но нельзя, как тому, что неожиданно, но сладко: - Милорд, что Вы делаете? Опомнитесь….
Джеймс Монмут: Именно этого его светлость делать не желал. Ослепленный новизной нахлынувших чувств, смущенный странным томлением, разлившимся где-то в области груди, он словно не услышал слабых протестов мистрис Стюарт. Да и был ли ее еле слышный возглас протестом? – Френсис, вы прекрасны, – выдохнул Джеймс и вновь потянулся к ее губам, рассчитывая похитить еще один сладкий поцелуй. Новое увлечение, отличавшееся от прочих необременительных для его сердца приключений, уже завладело его пылким воображением, и герцог Монмут ни за что не хотел отказываться от него.
Френсис Стюарт: Мисс Стюарт едва успела коснуться пальцами губ герцога, остановив его всего лишь в каких-то нескольких дюймах от своих губ. Она посмотрела в его глаза и в её взгляде читалась непонятная грусть, неожиданно мелькнувшая нежность, пробежала в нём и короткая борьба с собой, сменившаяся горькой решимостью. - Джеймс, остановитесь. Прошу Вас, - тихо, но достаточно уверенно сказала девушка, от чего её тон вовсе не казался жёстким. В нём не было на удивление даже нот обиды. - Мы и так перешли все мыслимые и немыслимые границы. И я вынуждена просить Вас выпустить меня из Ваших объятий.
Джеймс Монмут: – Но зачем? – заупрямился герцог и ласково отвел прядь волос от лица девушки. – Разве возможно оскорбить любовью? А я вас люблю, миледи. Кажется, – Джеймс прислушался к своим внутренним ощущениям. Ничто, как будто, не противоречило его смелому утверждению, и он более уверенно повторил. – Нет, точно люблю.
Френсис Стюарт: - Потому что, милорд, как не прискорбно мне это констатировать, но Вы уже связаны обетами и давали Вы их, увы, не мне. Не думаю, что наши действия правильны. Что до любви, - Френсис улыбнулась, но сделала ещё одну попытку отстраниться. – То так уж ли Вы уверены? И ни с чем Вы не перепутали любовь? За столь короткое время, Ваша Светлость, так ли это возможно?
Джеймс Монмут: – Уверен ли я? – почти обиделся Джеймс. – Разумеется. В мои привычки не входит бросаться подобными словами просто так. Замечание мистрис Стюарт об обетах, которыми он якобы связан, герцог пропустил мимо ушей. Всего лишь глупая девичья блажь, которую он, Джеймс, развеет в мгновение ока! – И я вам это докажу, – прошептал Монмут, склонившись к самому розовому ушку Френсис. Его горячее дыхание шевелило тонкие волоски, кудрявившиеся на висках фрейлины. Губы Джеймса приникли к нежному местечку возле ключицы, а рука шаловливо скользнула за корсаж платья.
Френсис Стюарт: От горячего дыхания и прикосновений Джеймса тело Френсис охватила дрожь удовольствия, что испугало девушку и заставило сопротивляться активнее. И чем больше усиливались волшебные ощущения, возникающие от ласк герцога, тем более отчаянно сопротивлялась мисс Стюарт. Наконец, настойчиво, но не слишком болезненно, она ударила кулачком по плечу милорда Монмута, пытаясь привлечь его внимание к своим протестам. - Милорд, оставьте! Так нельзя... Тон юной девы был умоляющим.
Джеймс Монмут: Со вздохом сожаления герцог разжал руки. Мистрис Стюарт, пусть и обнаружила за собой прискорбную и совершенно неуместную для придворной дамы щепетильность, была права в одном: для всякой дружбы нужно время, а для любви место. Беседка была надежным укрытием, но не слишком комфортабельным – Френсис заслуживала гораздо лучшего, это не какая-нибудь случайная девка из таверны. Джеймс поднес к губам ручку фрейлины и запечатлел на ней почтительный поцелуй. – Ваш покорный слуга, миледи. Прошу прощения, что излишне поторопил события, но ваша красота затуманила мой разум. Жалкое оправдание, признаю, зато честное, – открыто улыбнулся он.
полная версия страницы