Форум » И все тревоги милых дней... » "Все то, в чем мы друг другу клятву дали" » Ответить
"Все то, в чем мы друг другу клятву дали"
Карл II: Середина сентября 1660 года, Уайтхолл
Ответов - 25, стр:
1 2 All
Карл II: Прошло менее полугода с тех пор, как Карл Второй возвратился в Англию и принял бразды правления в свои руки. Количество неотложных, по словам сэра Эварда Гайда, государственных дел день ото дня становилось все больше, и порой Его Величеству казалось, что он пустит корни за письменным столом и вырвется из кабинета не раньше, чем вымахает этаким могучим дубом в пятнадцать футов высотой, приподымая над собой крышу Уайтхолла. В те самые шесть месяцев оспа забрала Генри. Будь она существом одушевленным, Карл сказал бы, что зараза торопилась, будто в силах человеческих было соперничать со смертельной хворью и отнять у нее добычу. Невозможно привыкнуть к потере близких, как часто бы это ни случалось. Боль была каждый раз иной, но неизменной, и траур, в который облекался король и его семья, был знаком искренней скорби. Потому-то Карл был по-настоящему разъярен, когда лорд-канцлер завел с ним разговор о браке едва неделю спустя после смерти герцога Глостера. Гайд был деликатен, но непреклонен - жизнь так непредсказуема, Его Величеству нужны наследники... Стоило Карлу заметить, что наследник у него есть - в лице герцога Йорка, как выяснилось, что дюжина детишек не помешает и Его Высочеству. С тех пор Гайд время от времени возвращался к этой щекотливой теме, и постепенно Карл привык к мысли, что скорее рано, чем поздно, придется соединить себя узами брака с какой-нибудь принцессой, чье приданое сможет пополнить казну. Но он не мог и мысли допустить о том, что забота лорда-канцлера о том, чтобы Стюарты не остались бесплодной смоковницей, будет простираться так далеко. Карл, обычно довольно чуткий к сплетням, на сей раз каким-то чудом пропустил мимо ушей многозначительные шуточки свиты относительно мисс Гайд, внезапно сделавшейся отшельницей. Сэр Эдвард всегда был приверженцем умеренности, жизни в почти римской чистоте и простоте, поэтому можно было лишь посочувствовать его дочерям, лишенным всех развлечений, какие только бывали в Уайтхолле. О том, что Анна Гайд на сносях, король узнал от неутомимого Чеффинча, выложившего Карлу новость на сон грядущий. И это, собственно, никак бы не касалось Его Величества, если бы отцовство будущего ребенка не приписывалось прямо и недвусмысленно герцогу Йоркскому. Решив, что утро вечера мудренее, Карл распорядился после завтрака послать за Джеймсом и сэром Эдвардом, дабы они могли прояснить все недоразумения в присутствии короля, готового выступить третейским судьей.
Джеймс Стюарт: Если мысли о браке вызывали у его величества поочередно ярость, раздражение и, наконец, смирение, то первоначальный восторг герцога Йоркского от уз брака, коими он с удивительной быстротой связал себя с Анной Гайд, только начинал сменяться всеми перечисленными выше эмоциями ровно в обратном порядке. Обвинять в легкомыслии приходилось лишь себя. Однако такое положение дел, когда законных оснований выместить свою досаду на ближних не существовало, приводило принца в особенно неспокойное состояние, которое он старательно прятал под маской безмятежного счастья. Хотя супруга его была кротка и добронравна, только необходимость скрывать свою связь - впрочем, все предосторожности, в конечном счете, оказались бесполезны, ибо двор открыто перешептывался о причастности его высочества к изменениями в фигуре леди Анны, - придавало остроту их отношениям. Свидания украдкой, мысли о бесшабашности собственного шага - вот что скрадывало глубочайшие сомнения в правомерности столь серьезного предприятия, как произнесение брачных клятв. Ожидаемое в скором времени появление плода этого скороспелого союза еще не придало видимых очертаний странному семейству, где будущие родители жили отдельно друг от друга, делая вид, что, помимо светской почтительности, ничто их не связывает, и потому холостяцкие пирушки Карла, в которых принц не принимал участия, вызывали некоторую зависть - даже несмотря на присутствие друзей монарха, коих наследник престола откровенно недолюбливал. Говорить о собственных матримониальных трудностях с августейшим братом Джеймс пока не собирался, понимая, однако, что скорее рано, чем поздно, ему придется обнародовать свою женитьбу. Он решительно вышагивал по коридорам Уайтхолла, не предполагая, о чем пойдет речь в королевском кабинете, ранее принадлежавшем отцу, а теперь полноправно занимаемом Карлом, но некое внутреннее чувство подсказывало ему, что сэр Эдвард Гайд будет присутствовать при беседе родственников и примет в ней живейшее обсуждение. Напряженная фигура принца, вскинутый упрямый подбородок и насупленные брови свидетельствовали о том, что лорд-адмирал идет на абордаж и намеревается биться не на жизнь, а на смерть, какова бы ни была цель сражения, пускай она пройдет не на открытой водной глади, а в тиши уайтхолльской заводи.
Эдвард Гайд: Скромный кожаный портфель, который сэр Эдвард привычно прихватил с собой (обычно он носил в нем бумаги, с которыми следовало ознакомить Его Величество) и на этот раз не был пуст. В его недрах таились несколько листков, исписанных рукой лорда-канцлера, где предлагалось немедленно заключить Анну Гайд под стражу, на каждом - по разной причине. Первое бракосочетание Анны и Джеймса было глупостью, но глупостью поправимой... до тех пор, пока они не зачали ребенка. Как отец сэр Эдвард не мог не требовать, чтобы соблазнитель повел свою жертву под венец; как советник короля он не мог не понимать, что эта свадьба является скандальным мезальянсом. Теперь, когда его дочь была дважды обвенчана с наследником престола и вот-вот должна была родить, казалось почти невероятным делом объявить это супружество незаконным. И как только брачный союз мистрис Гайд и Его Высочества герцога Йоркского станет достоянием гласности, камни полетят не в легкомысленную девицу, ни в самоотверженного любовника, а в лорда-канцлера. Кто же сможет поверить, будто все случилось без ведома и благословения Гайда? Он бы и сам счел подобное ловкой интригой, если бы, допустим, ему поведали схожий анекдот из жизни персидских или греческих царей. Если у сэра Эдварда и были некоторые сомнения относительно причины, по которой его желал видеть Карл, они рассеялись в то же мгновение, как он раскланялся со своим высокородным зятем в королевской приемной. Значит, акт о заключении все же получит ход... Иногда Гайду хотелось быть менее прозорливым.
Карл II: Полдюжины королевских спаниелей радостно устремилось навстречу гостям, чтобы исследовать банты и пряжки на их обуви, однако Его Величество, обычно позволяющий собачкам участвовать в приватных беседах любой важности, ненавязчиво выпроводил своих любимцев в приемную. Покончив с этим ответственным делом, он, наконец, обратился к своим посетителям. - Доброе утро, джентльмены, - Карл был благодушен, поскольку пока что не имел ни малейшего повода пребывать в ином настроении. - Вижу, сэр Эдвард воспользовался случаем доставить к моему столу еще немного бумаг, будто это редчайший деликатес, а я - мышь-лакомка... Судя по вашему лицу, милорд Йорк, вас с этими документами начали знакомить еще по пути сюда? Увы, Джеймс крайне редко оказывался способен скрывать обуревающие его чувства, и нынешнее выражение непробиваемого, твердокаменного упрямства говорило его брату о том, что принцу все-таки есть что скрывать.
Джеймс Стюарт: - Нет, сир, - Джеймс отвесил брату поклон, достаточно почтительный, чтобы не заподозрить в нем намерение ответить тому колкостью, а именно это желание беспричинно зрело в принце в непростые для всех трех джентльменов мгновения. - Я даже не успел толком поприветствовать сэра Эдварда. Кивнув тестю, герцог ощутил нешуточное беспокойство. Только сейчас он осознал всю сложность своего положения и, что было куда более скверно, опасность, нависшую над головкой его тайной супруги. Залихватская шутка оборачивалась семейным скандалом, а принимая в расчет несколько поколений коронованных предков, коими вышеупомянутое семейство истово гордилось, последствия грядущего разговора могли изменить жизнь не только легкомысленных любовников и их еще не рожденного чада, но и всей страны, измученной двумя десятками лет неурядиц и кровопролития. - Рад видеть вас в добром здравии, сэр. Оно вам понадобится, ведь столько еще предстоит сделать, - улыбаясь и выказывая благорасположение Гайду, Джеймс выбрал верную, по его мнению тактику. Что бы ни думал почтенный законник о наследнике престола, статус последнего был слишком высок, чтобы обманутый родитель пренебрег его дружбой. - Барония Хиндон - прекрасный уголок для того, чтобы черпать силы и вдохновение. Но позвольте посоветовать вашему величеству подумать о том, чтобы даровать сэру Эдварду возможность время от времени дышать свежим воздухом какого-нибудь графства. Например, Ноттингема или Кларендона...
Карл II: - В самом деле, - охотно согласился Карл, - сэр Эдвард столько сделал для нашего возвращения, что никакие изъявления благодарности не будут чрезмерными. За минувшие месяцы многие являлись к Его Величеству с тем, чтобы рассказать, сколь самоотверженно боролись за дело Стюартов, полагали, что теперь король обязан осыпать их щедротами. Карлу доставляло неподдельное удовольствие награждать этих верноподданных благодарственными письмами или какими-нибудь столь же мало обязывающими пустяками - он полагал, что этого вполне достаточно для тех, кто поддерживал его молитвами и от души шепотом порицал Кромвеля. Такие же люди, как Гайд, заслуживали совершенно иного отношения и куда более ощутимого вознаграждения, хотя сэр Эдвард, в частности, успел неоднократно доказать, что его усердие зиждется на искренней преданности и верности, не завися от средств, которыми располагает король. Тем не менее, нынче он призвал к себе лорда-канцлера вовсе не за этим, а потому попытался направить беседу в другое русло: - Вчера я получил письмо от матушки, - Карл врал без зазрения совести, однако послания королевы Генриеттой были так однообразны, что заготовленная им ложь уже на три четверти становилась правдой. - Она много рассуждала о том, что нам обоим следовало бы жениться, дорогой брат.
Джеймс Стюарт: - Всякая матушка желает видеть своих детей остепенившися, в браке и окруженными выводком благочинных отпрысков. Джеймс попытался отшутиться, когда царственный собеседник затронул тему, набившую оскомину еще во времена его пребывания при дворе французского кузена. Принца и принцессу королевской крови начинают сватать с раннего младенчества, когда те еще не научаются делать различия между представителями своего и противоположного пола, не говоря уже об обязанностях, неизменно накладываемых супружеством. Так же было и с братьями Стюартами, которых покойный отец желал сочетать браком то с испанской инфантой, то со спесивой дочерью герцога Орлеанского, чей скверный нрав и телосложение, способное заставить дюжего гренадера удавиться от лютой зависти, компенсировались несметными богатствами, завещанными ей Марией де Монпансье. Герцог привык к бесконечным марьяжным перспективам, выстраиваемым его родственниками, но сейчас, столкнувшись с неизбежностью грядущего брака, помпезного, с послами, спорами о приданом и рассеянной вдоль берегов Темзы толпой, с ликованием приветствующей баржу со смущенной принцессой-невестой, опешил. Причина тому вот-вот готова была разродиться очередным крепеньким младенцем с голубыми глазами и рыжеватыми волосами Тюдоров и Ольденбургов. Но как сообщить об этом Карлу, с безмятежностью кота, почивающего на весеннем солнышке, Йорк не знал. Офицер, неоднократно рисковавший жизнью на море и на суше, он ощутил настоящую панику при мысли, что сейчас весь свет, включая короля и тестя, узнают о венчании и... Что будет дальше, он даже боялся представить.
Эдвард Гайд: К счастью, король до сих пор не обратился к лорду-канцлеру напрямую, что пока избавляло сэра Эдварда от необходимости высказывать свое мнение относительно пожеланий королевы-матери. Собственно, он уже столько раз вел с Его Величеством беседы на ту же тему, что не было особой нужды снова повторять уже не единожды сказанное. Но еще больше Гайда радовало отсутствие на этой встрече Ее Величества, которая неизменно выказывала ему свое нерасположение - даже тогда, когда у нее не было к этому прямого повода. И сейчас, узнав о том, что дочь ненавистного выскочки умудрилась сочетаться браком с ее сыном... нет, сэру Эдварду решительно не хотелось воображать себе эту сцену. Королева напрасно упрекала Карла в душевной черствости, сегодня он проявил большой такт и деликатность, предоставив мужчинам объясняться между собой.
Карл II: У Карла было особое мнение относительно желаний королевы-матери, а главное - относительно способов их осуществления. Каждый раз, как она обращалась к августейшему сыну с какой-либо просьбой, он не мог отделаться от воспоминания о том, как она обошлась с беднягой Генри, и хотя сам не присутствовал при отвратительной сцене, очень живо мог вообразить ее себе. - Да, - промолвил он задумчиво, - остепенившимися... Относительно Минетты матушка настаивает на французской партии, - Карл выразительно скривился, поскольку персона герцога Орлеанского не вызывала у него ничего, кроме брезгливости. - Что касается меня, то здесь есть несколько равноценных возможностей, но, разумеется, я не могу жениться на нескольких принцессах разом, хотя это было бы очень выгодно. С одной из этих дам придется сочетаться браком тебе, Джейми. Мы можем присоединить Танжер и Бомбей или удачно продать Ямайку и Дюнкерк, что тебе больше по душе?
Джеймс Стюарт: Испанская инфанта или португальская принцесса. Выбор очевидный и достойный - не рассматривать же всерьез кандидатуру какой-нибудь бесформенной любительницы крепкого пива из заштатного курфюршества. К тому же великая честь породниться с Габсбургами и немалая - с домом Браганса. Сколько этого безуспешно добивался их отец, и теперь король Филипп, отказывавшийся выдавать свою сестру за Карла, готов был сделаться тестем для одного из его сыновей. Расторгнуть брак, объявив, что он был заключен при странных обстоятельствах, что сам жених был нетрезв, давая брачные обеты, что угодно - и английская монархия приумножила бы свои богатства и упрочила бы положение, изрядно пошатнувшееся в годы смуты. Но вспомнив лицо Анны, ее исполненные любовью глаза, ее нежную улыбку и движение, которым она укладывала ладонь мужа на свой живот, эти мысли, достойные принца королевской крови и будущего монарха, делались в глазах Джеймса гадкими. - Ваше величество, безусловно, выберет Танжер и Бомбей. Деньги от продажи территорий быстро истратятся, а земли приобретенные принесут немало выгоды в дальнейшем, - Йорк дипломатично избежал прямого ответа на вопрос брата, однако понимал всю неизбежность его разрешения, которую нынче старательно откладывал. - Не правда ли, сэр Эдвард?
Эдвард Гайд: - Ваше высочество мыслит с широтой и прозорливостью, достойной наследника престола, - чуть поклонился Гайд в сторону новоиспеченного зятя, сознавая, что слова его невольно прозвучали шпилькой в адрес герцога, и в то же время не чувствуя в себе сил безмолвно принять вину на себя. Сэр Эдвард был готов выставить дочь на посмеяние, предоставляя парламенту решать, является ли она женой принца крови или всего лишь легкомысленной потаскушкой, но никто не мог бы обвинить его в том, что он делает это без малейшего душевного трепета. Возможно, Джеймс рассчитывал на то, что его тесть первым сообщит Его Величеству о том, что брачный союз с "запасной" принцессой невозможен, но сэр Эдвард не намеревался оказывать милорду Йорку подобного благодеяния.
Карл II: - Значит, инфанта Маргарита, - благосклонно кивнул брату Карл, - ты выгадал еще пять-шесть лет холостяцкой жизни, Джейми. Не уверен точно, но ей сейчас что-то около десяти лет, - он взглянул на канцлера, тот снова слегка поклонился, подтверждая правоту короля. - Вряд ли она вырастет в самую красивую девушку в мире, но все-таки чудеса случаются - за примером далеко обращаться не стоит, взять хоть Минетту. Портрета маленькой испанской принцессы Карл не видел, но мог предположить фамильный профиль Габсбургов и белокурые волосы, как у ее тетушки и единокровной сестры, вдовствующей и нынешней королев Франции. Его Величество так увлекся возведением воздушных замков, что едва сам не начал верить в возможность подобного брачного проекта, однако вовремя спохватился. - Я был бы очень признателен, если бы ты обстоятельно написал матушке о своих соображениях на этот счет.
Джеймс Стюарт: - Брат мой, мне думается, мы слишком торопимся, - не выдержав напряжения, в которое повергала его собственная ложь, Йорк отвел взгляд, сделав вид, будто гризайль, украшавшая верхние панели стены, занимает его больше внешности будущей невесты, обстоятельства, единожды в английской истории повлиявшего на августейший союз и тем самым уберегшего дочь Клевского курфюрста от печальной участи ее предшественниц. - К тому же парламент может не одобрить брак с инфантой... Еще живы те, кто под командованием Кромвеля сжигал испанские суда и штурмовал Дюнкерк, и уж они-то не преминут поднять недовольство среди своих товарищей по палате, а те как следуют убедят толпу в неотвратимости новых костров инквизиции. Презрительная гримаса исказила лицо принца, когда речь зашла о людях, молчаливо взиравших на судилище над его отцом и теперь возомнивших себя настолько значимыми, что одно лишь звание члена парламента давало им повод мнить себя вершителями человеческих судеб и ставить условия помазаннику Господа.
Карл II: Спокойствие, с которым Джеймс рассуждал о перспективах своего брака, обнадеживало. Его Величество считал брата человеком прямодушным, не способным лгать и изворачиваться - пусть даже в ущерб себе, а потому почти уверился в том, что слухи, связывающие имя Йорка с деликатным положением дочери Гайда, совершенно безосновательны. Досадно, конечно, что девушка не проявила благоразумия, но Карл, возможно, лучше других знал, сколь сладостен бывает плотский соблазн и как трудно ему противостоять. Что же, если не найдется охотников жениться на матери незаконного ребенка, сыщутся те, кто пожелает стать зятем канцлера. - Мне меньше всего хотелось бы, чтобы парламент совал нос в семейные дела, - едва ли не по-мальчишески бросил Карл, понимая, что слова его заставят Гайда выступить с речью об основах королевской власти в стране, которая сама призвала монарха на трон. - Понимая, что это почти невозможно, сэр Эдвард - я вижу укор в вашем взгляде - тем не менее, я бы предпочел выбирать жен себе и брату, не устраивая прений между палатами.
Эдвард Гайд: Полагая, что очень хорошо знает нрав и суждения Его Величества, сэр Эдвард, тем не менее, не взялся бы с уверенностью утверждать, как именно тот повел бы себя, ознакомившись с документом, который сейчас лежал в папке канцлера. - Я уверен в том, сир, что вы примете наилучшее из всех возможных решений, - туманно отозвался Гайд, понимая, что Карл, скорее всего, уже не вернется к обсуждению темы брака, а обсуждение того, сколь тягостно для монарха вмешательство парламента в его личную жизнь, позволит Йорку скромно отмолчаться. Но на это уже не оставалось времени - до рождения ребенка, по подсчетам Анны и леди Гайд, оставалось около месяца. Если бы дознание вел он сам, то начал бы с герцогского капеллана, который, несомненно, поспешил бы поведать все, что знает о венчании, и даже более того. Но Карл почему-то предпочел обходной путь. Возможно, он просто не хотел знать правду? Это тоже было бы вполне в духе молодого короля.
Карл II: - Сэр Эдвард сегодня удивительно миролюбив, - заключил Карл, переводя взгляд на брата. - А ты сегодня до неприличия рассудителен, Джейми. У меня было множество мыслей, которые стоило бы обсудить с вами, пока вы оба находитесь в этом благостном состоянии, но, увы, я от изумления не помню ни одной. В любом случае, я очень рад, что все вместе мы сумели угодить матушке - что может быть дороже душевного покоя Ее Величества, - ирония и почтение в голосе короля были отмерены так же точно, как ядовитые составляющие лекарства на аптекарских весах. - На испанке или нет, но Йорк согласен жениться, это должно дать ей пищу для размышлений на ближайшие пару месяцев. Прошу тебя, братец, не затягивай с письмом, иначе матушка успеет составить новый проект, который, вполне вероятно, понравится нам еще меньше.
Джеймс Стюарт: Понимая, что откладывать известие о браке более не следует, а чистосердечное признание лучше того, что получено на допросе, пускай поблизости и не виднелись заплечных дел мастера, а в роли прокурора выступал родной брат, любящий и милосердный, Джеймс набрал побольше воздуха и выпалил, будто бортовая пушка, нацеленная на голландский флагман: - Не думаю, что матушке понравится, что ее сын двоеженец, сир. И вряд ли король Филипп захочет в зятья женатого человека, вот-вот станущего отцом. Гора упала с плеч и можно было дышать свободно, не испытывая почти телесной боли от лжи и недомолвок. Джеймс церемонно поклонился, и весь вид его говорил: "Да будет воля твоя".
Карл II: Выстрел попал в цель. Его Величество дважды безмолвно открыл и закрыл рот, в первый раз намереваясь уточнить, с чего Джеймсу вздумалось так шутить, а во второй - спросить, известно ли лорду-канцлеру о чем идет речь. Оба вопроса король все же счел бессмысленными, поскольку основной набор шуток Йорка изучил еще до того, как надел первые штанишки, а вообразить, что всеведущий Гайд упустил из виду такое событие, как свадьба собственной дочери с принцем... смешно. И Карл с удовольствием рассмеялся, чувствуя неимоверное облегчение от того, что ему больше не лгут, а значит, не придется громко гневаться, когда правда все же откроется. - Браво, Джейми! - хлопнул он брата по плечу. - В то время, как по всей Европе мечутся гонцы с брачными предложениями, ты, оказывается, так ловко натянул всем нос.
Эдвард Гайд: Заявление герцога Йоркского было для лорда-канцлера приятной неожиданностью - Гайд уже приготовился в одиночку бороться с последствиями его опрометчивости, однако же и в очередной раз доказало, что дипломатия не является сильной стороной принца. Сэр Эдвард уже вдохнул было поглубже, намереваясь уснастить речи Йорка должным количеством меда и патоки, когда король внезапно расхохотался, в очередной раз огорчив своего наставника крайним легкомыслием, неуместным даже сейчас, когда решалась судьба Анны. Гайд мог бы понять и принять вспышку августейшего гнева с последующим милостивым прощением, но, Боже милостивый, кто же станет бояться короля, который милует прежде, чем карает? Мальчишество обоих братьев столь удручило многомудрого канцлера, что он в очередной раз предпочел безмолвствовать, решив, что не вступит в беседу раньше, чем действительно потребуется его вмешательство.
Джеймс Стюарт: - Я люблю леди Анну, - торжественно продолжал принц, понимая, что следует придерживаться единожды избранной позиции. Более того, чем убедительнее звучал его голос, тем крепче делалась его вера в собственные слова. Он любил свою супругу, возможно, и не столь пламенно, как некий юноша из веронской семьи влюбился в дочь враждебного клана, но отныне был свято убежден, что брак их, поспешный и во всех смыслах спорный, был предначертан самим Вседержителем, и не вправе ни простолюдин, ни князь нарушать волю Его. - Господь благословил наш союз ребенком, и я молю ваше величество признать его моим законным наследником, а его мать - своей невесткой и моей супругой. Несмотря на благодушный смех Карла, Джеймс не был уверен, что буря миновала. Предстояло уладить множество малоприятных формальностей, вроде оглашения брака и письма во Францию, а то и самоличного разговора с матушкой, которая намеревалась вскорости посетить родину своего покойного мужа. Лишь поддержка брата была надежной гарантией тому, что все разрешится благополучно, и, не столько из верноподданнических чувств, сколько со смиренной мольбой, Йорк опустился на колени перед королем и припал губами к его руке.
Карл II: Действительно, смешного было мало, однако Его Величество всегда предпочитал повеселиться, если к этому был хоть малейший повод. Поступок Джеймса сложно было назвать иначе, как глупостью - хорошо, хорошо, пусть даже это будет опрометчивостью, никому от подобной деликатной замены легче не становилось. Добрый пример был у Йорка перед глазами - его брат хорошо заботился о своем бастарде, однако и в самом страшном сне ему не могло присниться, будто он женат на Люси. Правда и то, что ее отцом не был человек, столько сделавший для королевской семьи. - Вставай, Джейми, - со вздохом попросил Карл, глядя при этом не на брата, а на Гайда. - Кто я такой, чтобы расторгать браки, совершенные на небесах, особенно если новобрачная на сносях? Лучше будем молить Бога, чтобы это был здоровый мальчик. Конечно, матушка будет огорчена, но я уверен, что ваше супружеское согласие тронет ее сердце. Я очень рассчитываю на благоразумие моей невестки.
Эдвард Гайд: Сэр Эдвард, который обычно тоже вполне полагался на благоразумие дочери, отнюдь не разделял воодушевления Его Величества, и не только потому, что Анна уже успела проявить преступное легкомыслие, не отговорив принца жениться на себе. Карл любил нравиться людям, и ему это обычно удавалось, хоть нередко и за чужой счет. Например, в этот раз - над простодушием Йорка посмеются, распутство Анны осудят, великодушие короля похвалят... Вина же за все происшедшее будет возложена на плечи лорда-канцлера, потому что никто, кроме него, не мог бы задумать этот брак и отстоять его законность. - Боюсь, сир, без одобрения парламента все-таки невозможно признать будущего ребенка рожденном в законном браке, - опытный дипломат, Гайд избежал упоминания о правах, которые после свадьбы получала его дочь. - Если вам будет угодно, я подготовлю соответствующие бумаги.
Карл II: - Так будет угодно мне или будет угодно парламенту? - со сдержанным раздражением осведомился Карл. - Что касается меня, то я уже высказал свое мнение. Мой брат женат перед Богом и людьми, мистрис Гайд отныне должна именоваться герцогиней Йоркской, а их дитя станет вторым в списке наследников престола. Законность этого союза я готов отстаивать перед парламентом и матушкой. Надеюсь, Джейми, и ты тоже? Переменчивая натура Карла не позволяла ему всерьез думать о заключении брака по любви, поэтому он спокойно относился к марьяжным планам королевы и канцлера, где, в первую очередь, учитывались интересы короны. Но Йорк? Не пожалеет ли он в самом скором времени, несмотря на все достоинства и добродетели Анны Гайд?
Джеймс Стюарт: - Разумеется! - отвечал принц с апломбом, свойственным людям, отнюдь не уверенным ни в себе, ни в верности собственных решений, но желающим убедить в обратном даже Господа Бога, Который, как гласила недавняя проповедь архиепископа Кентерберийского, читает в сердцах. Что было начертано в душе наследника, затруднялись ответить не только король и его министр, но и сам Джеймс. Жизнь, в которой было место веселым холостяцким забавам и мечтам о грядущем величии под руку со столь же родовитой принцессой, уступили место сложностям в виде объяснений с парламентом и неприятных выговоров со стороны матушки. Она готова была терпеть дочь Гайда в качестве фрейлины старшей дочери, но допустить, что отпрыски простого джентльмена посягнут на кровь Людовика Святого, королева-мать не могла даже в наиболее ужасных своих видениях, терзавших Генриетту Марию со времен мученической смерти мужа. И все-таки решение было принято. Джеймс не отступится от той, кого нарек своей супругой, не откажется от ребенка, готового появиться на свет, и станет перед всеми защищать собственный выбор, правилен он или нет. Иначе как может он зваться благородным человеком, черт возьми!.. С этими и куда более крепкими офицерскими словечками в уме, герцог занял оборонительную позицию. Добродушие брата могло быть обманчивой завесой, тогда как в черных, как уголья, глазах способно было вспыхнуть сильное чувство вовсе противоположного свойства. - Сир, не думаю, что господа из парламента станут чинить препятствия. Брак свершился, моя супруга - дочь вашего верного слуги, - принц почтительно кивнул лорду-канцлеру, - добрая протестантка хорошего происхождения... Что еще им надобно?
Карл II: - Не имею ни малейшего понятия, - чистосердечно признался Его Величества. - Более того, мне странно слышать, что милорд Кларендон с таким рвением берется готовить парламентские акты - вместо того, чтобы радоваться счастью дочери и молиться о внуке. Полагаю, он еще просто не свыкся с мыслью о том, что скоро станет дедом, - было совершенно очевидно, что сэра Эдварда сильнее беспокоит то, что отныне он стал тестем принца, но Карл ненавязчиво давал ему понять, что более не намерен обсуждать эту тему в политическом ключе. - Если здоровье леди Анны позволяет, я был бы очень рад завтра поприветствовать мою невестку, как полагается. Кроме того, разве это не прекрасный повод для праздника, джентльмены? Эпизод завершен
полная версия страницы