Форум » Игровой архив » "Одну добродетель ценю я на свете..." » Ответить
"Одну добродетель ценю я на свете..."
Клод Дюваль: Танбридж-Уэллз, 1664 год
Ответов - 59, стр:
1 2 3 All
Клод Дюваль: "Кто знает одну женщину, тот познал их всех". Несомненно, мудрец, который первым изрек эту истину, вовсе не подразумевал, что знакомство с главной местной сплетницей доставит любознательному человеку множество полезных сведений обо всех дамах, тем или иным образом попадающих в поле ее зрения. Миссис Пигрэм было под шестьдесят, однако она с возрастом не утратила трех основополагающих черт своего характера: привычки кокетничать с любым мужчиной старше шестнадцати, нежной любви к сладостям и трогательной привязанности к комнатным собачкам. Почтенная дама страдала от подагры, и дюжий лакей возил ее в кресле на колесиках, отчего за глаза танбриджское общество прозвало миссис Пигрэм Громыхающей Ведьмой, однако болезнь никак не сказалась ни на ее слухе, ни на остроте суждений. Клод Дюваль познакомился с ней случайно, галантно распутав ленточку, в которой всеми четырьмя короткими лапками запуталась куцехвостая Панси, зеница ока и сокровище сердца пожилой леди. - Что за платье у леди Уэйкфилд - обратная сторона непотребства, - почти не понижая голоса, комментировала миссис Пигрэм, - вы не находите, друг мой, что шнуроваться до ушей так же нестественно, как выставляться напоказ, словно кормилица при найме? А вот вдова Мэйфейр... Извольте конфетку, сэр Вильям. Сэр Вильям Брэндон - таково было имя, принятое Дювалем в Танбридже - соблаговолил причаститься леденцом из бонбоньерки миссис Пигрэм и обратил внимание на названную вдовушку. - Бедняжка так молода... и бездетна - что за ужас эти бесплодные браки, вот в прежние времена подобное было редкостью... Помнится, у сквайра Бэкхэма из Сайлентхилла считалось до двух дюжин детей, включая усопших. А Мэйфэр был настоящий джентльмен, вы бы никогда не сказали, что этот человек торгует полотном, и очень успешно, скажу я вам. Она унаследовала три или четыре тысячи фунтов, а может, и больше. Сами понимаете, такими вещами громко не бахвалятся. "Три тысячи фунтов". Клод еще раз внимательно посмотрел на молодую женщину в строгом траурном платье - если до того она казалась ему симпатичной, то теперь он находил ее редкостно привлекательной. В конце концов, есть и другие способы добывать деньги, кроме грабежа на большой дороге. Дюваль изобразил в сторону вдовы Мэйфейр изысканный придворный поклон, безупречно освоенный им в свите герцога Ричмонда.
Мэри Флендерс: Иной раз бывает безумно стыдно обманывать ожидания другого человека, особенно если он с момента первой встречи относится к тебе со всей искренностью и практически с материнской любовью. Изысканная бледность и безусловная покорность тяжкой судьбе иногда способны топить лед и вызывать сострадание даже у самых твердокаменных дам… Правда, в таких случаях зарождается подозрение – а нет ли в судьбе той самой дамы парочки скелетов под тяжелым покрывалом, один из которых принадлежал затравленной ею дочери? И теперь, в преклонных годах, она старается устроить судьбу совершенно посторонней женщины… И это сводит на нет все моральные страдания от обмана. Безусловно, миссис Пигрэм знала лишь то, что ей было поведано самой Мэри, остальные подробности были утаены за ненадобностью. Да и стоило ли разубеждать даму в том, что вдова редко бывает на солнце и практически не покидает своего номера с момента приезда лишь потому, что боится преследования кредиторов мужа, а не в знак бесконечной скорби от его потери? И то, что ее скованность и частые слезы были вызваны лишь необходимостью носить траурный наряд, в то время как можно было бы неплохо провести время в теплой компании знакомых, которые несомненно появились бы? Нет, если человек сам обманываться рад – мешать ему незачем, благо все идет на пользу. Еще вчера миссис Пигрем появилась в номере Мэри и, закатывая глаза от восторга, сообщила о прекрасном, хорошо воспитанном, безусловно богатом мужчине, который не прочь жениться в первый раз, и желает чтобы его избранница была точно такой как Мэри. Во время ее рассказа, полного восторженных эпитетов и жестов, Молл прикрывала лицо руками и с трудом сдерживала слезы от рвущегося наружу смеха, что явно было расценено пожилой дамой как смущение и восторг. Тем не менее любопытство взяло свое, а упоминание о возможном статусе и богатстве жениха сделали свое дело, и теперь девушка стояла в холле гостиницы и покорно ждала явления нового кандидата на ее руку и сердце. Грохот передвижного кресла и нарочито тихая – конечно, в понимании миссис Пигрем – речь о персоне Мэри сделали свое дело, а та сделала вид что ничего не слышала. Учтивый жест и вид молодого человека, стоящего возле ее названой подруги едва не заставили щеки вдовы вспыхнуть, пришлось настойчиво представлять, что он всего лишь пресловутый кредитор… Похоже, фантазия была удачной – кровь отхлынула от лица, а первичный восторг от внешних данных мужчины уступил место рассудку. Особенно если смотреть чуть в сторону. Она подошла к миссис Пигрем и взяла ее сухую ладошку в свои руки. - Вы так добры ко мне.… Не знаю, смогу ли я когда-нибудь отплатить вам подобной щедростью. На спутника подруги она старалась не смотреть, хотя и понимала, что вероятнее всего выглядит довольно-таки глупо.
Клод Дюваль: Из реплики вдовы Клод заключил, что его появление в гостинице пришлось как раз на паузу в разговоре двух женщин, причем можно было предположить, что миссис Пигрэм в своей манере похвалялась обширностью связей и разнообразием знакомств, обещая при случае пустить их в ход. - Позвольте представить вам, дитя, моего доброго друга, сэра Вильяма Брэндона, - проворковала старуха. Следовало заметить, что их дружба длилась ровно неделю, и за все это время мнимый баронет куда больше слушал, чем говорил, одарив миссис Пигрэм всего несколькими подробностями своей вымышленной биографии. Во-первых, он только что прибыл с континента, во-вторых, обширные владения его семьи находились на границе с Шотландией, в-третьих, он был холост. - Миссис Мэйфейр - сэр Вильям... - Чрезвычайно рад знакомству, сударыня, - Клод снова поклонился, подметая пол завитым пером на шляпе. - Наслышан о вас. Скорблю о вашем супруге, примите мои искренние соболезнования.
Мэри Флендерс: - Спасибо, сэр Вильям. – Мэри тяжело вздохнула и посмотрела на едва мелькнувшую в пределах видимости шляпу. Взгляд вдовы по-прежнему был устремлен куда-то вниз, а тонкие изящные пальцы, вот уже несколько лет не знавшие тяжелого труда, теребили носовой платочек, извлеченный из кармана. Небольшой кусочек белого батиста на фоне черного платья выглядел несколько неуместно, но существует ли вообще уместность траура? Томас Мэйфейр, второй супруг Мэри, наверняка сейчас был жив и более-менее здоров, предприимчивые люди вроде него умеют выходить сухими из воды, при этом обдав брызгами окружающих. - Мой супруг был золотым человеком, добрым, честным, отзывчивым, мы мечтали о множестве детишек, но судьба порой распоряжается иначе. Он… утонул, оставив меня, мои тихие семейные мечты и некоторое количество денежных средств. Но к чему мне деньги?! Я мечтаю лишь обрести второй шанс на уютный быт… После своей речи молодая женщина поднесла к правому глазу платок, словно пытаясь удержать вот-вот появившуюся слезу от горечи утраты. На самом деле она боялась что от нахлынувших реальных воспоминаний у нее начнется нервный тик, но обошлось. Миссис Пигрэм всхлипнула, в очередной раз выслушивая трагическую историю замужества Мэри. Люди с возрастом часто становятся сентиментальными, однако успешно скрывают данную черту характера под маской придирчивости и любопытства. Подруга Молл ничего не скрывала, но успешно сочетала все эти качества. Вдова вскинула голову, пытаясь поймать взгляд Клода. - Вот вы, сэр Вильям, мечтаете о семейном счастье?
Клод Дюваль: - Мечтаю, - признал Клод к вящему умилению миссис Пигрэм. - И могу представить себе всю меру вашего одиночества, миссис Мэйфейр, хотя никогда не состоял в браке. Холостяк - это птица, летающая на одном крыле, - он с трудом представлял себе, как подобное может выглядеть, однако сравнение показалось ему очень ярким. Старуха не преувеличивала - молодая дама честно и откровенно искала мужа, с надеждой заглядывая в глаза каждому подходящему джентльмену, мол, не вы ли тот человек, которому я преподнесу на блюдечке три тысячи фунтов... Дюваль на мгновение подумал о завершении своей преступной карьеры. Пока что ему везло, но это не может продолжаться вечно, удача во сто крат изменчивей самой ветреной красотки. Что, если по всем правилам стать супругом славной вдовушки? Пусть она на пару лет старше предполагаемого жениха, но достаточно хороша собой, чтобы он не стал к этому придираться, да и кругленькая сумма наследства скрасит даже куда более серьезные недостатки.
Мэри Флендерс: «Вот и славно» - едва не сорвалось с губ Мэри, и сорвалось бы – не прикуси она одну из них. Судя по выбранному из эмоционального монолога миссис Пигрэм вчерашним вечером, Вильям Брэндон мог изрядно укрепить шаткое материальное положение вдовы. Другим насущным вопросом было объяснение внезапно пропавшего после венчания капитала вдовы Мэйфейр, но проблемы следовало решать по мере их поступления. На данный момент стояла более серьезная проблема – не спугнуть своим напором «однокрылого птица». Мэри отвела взгляд от нового знакомого и на мгновение прикрыла глаза. Похоже, старуха не наврала – он безусловно красив, обладает недурными манерами и главное - не прочь жениться. В его материальной состоятельности пока не было повода усомниться, да и зачем мужчине лгать о своем происхождении из состоятельной семьи? Его быстро раскусят и ославят как первого пройдоху на всю старую добрую Англию. Или нет? - Что же вы здесь стоите? – внезапно спохватилась миссис Пигрэм после вопросительного взгляда вдовы. – Сэр Вильям, может, вы покажете миссис Мэйфер хоть малую толику Танбридж-Уэллз? Бедняжка так убивалась по мужу, что с момента приезда практически не покидала гостиницу, обидно будет, если вы уедете вместе, так и не повидав город… «Вы уедете вместе? Однако она торопит события получше меня» - едва не поперхнулась Молл, снова потупив взгляд, однако вслух робко произнесла другое: - Все прошлое имеет свойство забываться, если есть чем занять настоящее...
Клод Дюваль: - Золотые слова, миссис Мэйфейр, - с воодушевлением подхватил Клод. - Не раз мы вспоминали их в изгнании, там, за проливом, когда наш край изнемогал под железной пятой Кромвеля. Леди и джентльмены, за которыми Дюваль мог наблюдать, находясь в услужении у королевского кузена, так часто, длинно и однообразно рассказывали о своих тяготах в Гааге и Брюсселе, что для мнимого сэра Вильяма не составило не малейшего труда изобрести собственную историю по мотивам чужих. - Я был совсем ребенком, когда мои родители были вынуждены покинуть Англию, но их самой заветной мечтой всегда оставалось возвращение домой. И хотя мне довелось расти и мужать в Париже, со слов матушки и отца я так хорошо узнал нашу родину, что сейчас мне кажется, будто я никогда не выезжал за ее пределы. Взгляд Дюваля подернулся мечтательной поволокой, стоило ему вспомнить французскую столицу, ставшую для юного провинциала подлинной школой жизни.
Мэри Флендерс: Вдова легко кивала в такт рассказу Клода. - У вас наверняка была очень увлекательная жизнь, несмотря на все сложности. – Начала она, когда тот мечтательно уставился на что-то, видимое только ему. - Мне же и вспоминать практически нечего, вместе с семьей а потом и мужем я прожила всю жизнь в городе Бат, вы верно слышали про него? Отец, как и мой покойный муж, торговал тканями, а мать занималась домашним хозяйством, что и подобает семейной женщине. Но тяжело находиться в родном городе, когда там не осталось никого из родных. Я бы с удовольствием переехала куда-нибудь подальше… «Куда-нибудь ближе к Шотландии, прямиком во владения твоей семьи» - ласково улыбнулась вдова Вильяму, согретая теплыми мыслями о едва намечающейся безбедной жизни.
Клод Дюваль: - Так значит, вы никогда не покидали пределов родного графства, - у Клода появилась, по меньшей мере, одна тема для оживленнейшей беседы с прелестной вдовушкой. - Я с превеликим удовольствием рассказал бы вам о жизни на континенте по пути к источнику, если вы окажете мне честь и позволите сопровождать вас. Дюваль снова поклонился, уверенный, что изящество его речи и манер, частью позаимстванное в театре, частью - у товарищей Ричмонда, произведет на провинциалку самое благоприятное впечатление. - В самом деле, - подхватила миссис Пигрэм, - по-моему, самое время перед обедом выпить по чашке этой омерзительно целебной воды. Я, впрочем, воздержусь, - старуха понимала, что ее присутствие мало поспособствует слиянию двух одиноких сердец, и поспешила рассеять все подозрения в том, будто она намеревается увязаться за своими подопечными с лакеем и собачонками. - Кажется, собирается дождь, у меня ноют все кости - будет разумнее лечь в постель и укрыться тремя одеялами. Приятной прогулки, дети мои!
Мэри Флендерс: - С большим удовольствие выслушаю вас, сэр Вильям, – снисходительно улыбнулась Молл, наблюдая за очередным старательным поклоном ее нового знакомого. – Всегда интересно познавать новое с приятным собеседником. Мой покойный отец редко делился новостями о жизни в мире, хотя явно знал больше чем мы с матушкой. Да, отец Мэри вообще редко разговаривал с ними, более того – дочка его никогда не видела, за что была благодарна сейчас. Вряд ли человек благородного происхождения мог оставить мать своего будущего ребенка жить в нищете.… Да, порой наивность женщины, дважды побывавшей замужем, ставила в тупик ее саму. Мэри сделала шаг вперед чтобы на время попрощаться с миссис Пигрем, однако тут же была схвачена ее не по-старчески цепкой рукой. - Девочка, помни - никогда не стоит отдаваться мужчине на первом свидании – яростно зашептала старуха в ухо вдовы – Хотя порой это кратчайший путь к замужеству. - Да-да, я ей обязательно все передам если мы встретимся, доброго вам дня – Мэри вырвалась от подруги и, быстрее чем следовало, подошла к Клоду. Неподобающая трауру улыбка вновь появилась на ее лице, совет миссис Пигрем ее изрядно позабавил, благо что не вогнал в краску окончательно.
Клод Дюваль: Хотя Танбридж неоднократно удостаивался посещения августейших особ, по сути он все еще оставался большой деревней. Поэтому леди и джентльмены, отправляясь к целебному источнику, могли не только наслаждаться пасторальным пейзажем, но и приобрести у местных крестьянок, торгующих вразнос, свежее молоко, масло, яйца и прочую снедь. Не успели миссис Мэйфейр и ее кавалер сделать нескольких шагов прочь от гостиницы, как их принялись осаждать предложениями купить то одно, то другое, так что никак не получалось завязать толком беседу. Дюваль был почти удивлен, обнаружив на одном из лотков с зеленью между спаржей и шпинатом чуть привядший букетик анютиных глазок. Можно было вообразить, будто его припрятали здесь по просьбе сэра Вильяма нарочно для вдовы Мэйфейр, а поэтому цветы были немедля куплены и преподнесены прекрасной даме. - Увы, это лучшее, на что можно рассчитывать в Танбридже, - вздохнул он, - тогда как вы достойны цветов из королевских оранжерей. Итак, я обещал рассказать вам о Париже... Рыжая курица с возмущенным кудахтанием пронеслась мимо Дюваля, перепорхнув через его шпагу, которую тот придерживал рассчитанно - изящным движением.
Мэри Флендерс: Вихрастый мальчишка лет семи едва не сбил вдову с ног, опрометью кинувшись за птицей. Он пробормотал сбивчивые извинения, косясь на шпагу Клода, и после одобрительного смеха Молл бросился дальше догонять беглянку. - О дети! Иных по внешнему виду и поведению и не отличишь от их домашних любимцев – со смехом сказала Молл, наблюдая как победивший паренек тащит курицу, едва ли не прижимаясь к ней щекой, отчего его волосы и перья птицы сливались в одно рыжее пятно. Вдова с трудом пересилила внезапно появившееся детское желание погадать на одном из маленьких синих цветочков букетика – как на ромашке, и прежним неспешным шагом направилась вслед за Вильямом. - Париж конечно большой город, и вряд ли может похвастаться всей прелестью сельской жизни и их простыми жителями, но наверняка в столице есть на что посмотреть и без этого – начала разговор миссис Майфер, бросая лукавый взгляд в сторону своего спутника.
Клод Дюваль: Клод искренне верил, что до детей у них не дойдет. Мысль о мирном супружестве, только что казавшаяся ему такой привлекательной, внезапно возмутила бунтарскую натуру Дюваля до глубины души. Даже если никто не опознает разбойника с большой дороги в деревенском дворянчике, проживающем в глуши женино приданое, не станет ли он противен самому себе? Три тысячи фунтов, конечно, были лакомым куском, но Клод решил отхватить от него лишь столько, сколько сможет проглотить, не подавившись. Приняв это умиротворяющее решение, француз ощутил, будто с души у него свалилась некая тяжесть, мешавшая наслаждаться чудесным днем и приятным обществом. - Париж, - снова повторил он заветное название. - Все, что есть утонченного, изысканного, роскошного - все это в Париже... Лондон представляет собой лишь бледную копию того, что путешественник может найти там. Даме, прежде всего, интересна мода - именно оттуда привозят в Англию самые смелые фасоны. Траурное платье на миссис Мэйфейр не предполагало ее близкого знакомства со столичными портновскими изысками, зато при взгляде на него Клод немедленно задумался о том, что скрывает плотное черное сукно.
Мэри Флендерс: При упоминании о моде Мэри чуть прикусила нижнюю губу. Из Бата она уезжала в большой спешке, поэтому не успела толком собрать вещи. Спасибо Томасу Майферу хоть за то, что послал ей с каким-то мальчишкой письмо, в котором кривыми нервными буквами было предупреждение об скором отъезде и предстоящем аресте имущества. Пожалуй, это был единственный благородный жест со стороны супруга Мэри… Предыдущего, конечно. Однако «вдова» не ожидала что так скоро судьба в виде миссис Пигрем представит ей нового кандидата в мужья, да еще какого! И сэру Вильяму в данный момент явно не стоило сообщать что кроме как траурного другого платья нет… Но ничего страшного, одежда – дело наживное, да и сроки скорби по мужу уже явно превысили все существующие. - Смелые фасоны? Хотелось бы на них взглянуть и примерить, женщине полагается быть красивой – для своего мужа, конечно же, как и учила меня матушка. Очередной вздох, полный прискорбия от произносимой лжи. Но в части желания обладать красивой одеждой Мэри не соврала, печальней что лишь для мужа. Хотя некоторые мужья попросту требуют чтобы их жена выражала своим видом благополучие семьи, пусть и ложное. Но это все потом, не сейчас! - Скажите, сэр Вильям, на ваш утонченный вкус – кто красивее, англичанки или француженки? Вопрос был несомненно провокационным, и вдова сейчас тщательно наблюдала за словами и эмоциями Клода.
Клод Дюваль: - Если говорить в общем - увы, сударыня, англичанок похвалить сложно, но только потому что они не так ловки в женском притворстве, - Клод заботливо отогнал назойливого шмеля, с громким жужжанием вьющегося вокруг скромного букетика в руках миссис Мэйфейр. - Даже если француженка нехороша собой, она изобретет сто способов показаться красавицей. Корсетница поможет обрести формы, парикмахер уложит жиденькие волосы так, что они будут казаться пышной гривой, помада и пудра исправит цвет лица... Правда, даме такой страшновато проснуться неприбранной на одной подушке с мужчиной, он может не узнать ту, с которой накануне засыпал, - Клод рассмеялся, призывая собеседницу оценить не только красоту, но и глупость французских леди. - Англичанки же искренни. Естественны. Выглядят такими, какими сотворил их Господь, и не боятся ковша воды. Поэтому обидно видеть, как подлинная красота уродует себя полотняными чепцами да унылыми платьями. Уверен, миссис Мэйфейр, если бы англичанки располагали тем же арсеналом, что француженки, они прославились бы как самые красивые женщины в мире! Увы, траур пока не позволяет вам блистать в полную силу, но я готов поспорить на гинею, что сама леди Кастлмейн удавилась бы от зависти, увидав вас при дворе.
Мэри Флендерс: Вдова Майфер поначалу тоже рассмеялась, представив себе утянутую напомаженную дамочку, с начесанными редкими волосенками на голове и особенно реакцию ее мужчины на утро, если та, не приведи Господь, не успеет вскочить раньше него, но после осеклась. Во-первых, грешно смеяться над теми, кого природа обошла не только красотой, но и умом, а во – вторых… - Не кажется ли вам, сэр Уильям, что не столь глупы француженки сколь их мужчины, тем что поощряют их неестественный вид? И неужели моду придумывают женщины, чтобы мужчины после потешались? Мэри пожала плечами и все-таки общипала один цветочек из букета, забыв при этом хотя бы мысленно произносить заветные слова «любит - не любит». Солнце начинало палить неимоверно, черная плотная ткань платья будто бы старалась удавить свою обладательницу. Прозрачный комплимент Клода был пропущен мимо ушей, между которыми теснились какие-то неуместные мысли. К примеру о том, что иметь чахлую растительность на голове не так плохо, с густой копной волос да еще без шляпки в подобную погоду жарковато…
Клод Дюваль: - Женщины придумывают моду, руководствуясь своим представлением о том, что может понравиться мужчине, - Клод проводил взглядом упавшие в дорожную пыль лепестки и продолжал: - Мужчины пытаются завоевать благосклонность дам похвалой их вкусу и изобретательности. Замкнутый круг... Именно поэтому я всегда стараюсь высказывать своё независимое суждение, пусть даже оно может показаться невежливым. Мне кажется, что в этом мы сродни, миссис Мэйфер - в нашей любви к полной откровенности. Дюваль внимательно наблюдал за тем, как будут восприняты его слова. Будучи записным лжецом, с младых ногтей овладевая тонким искусством вранья по поводу и без оного, он любил похвастаться своей правдивостью. Верно и то, что Клод так наловчился морочить головы, что люди радостно обманывали сами себя.
Мэри Флендерс: - Независимые суждения не всегда уместны, иногда людям приходиться врать в мелочах, чтобы представить себя в лучшем свете. Например наша общая подруга, миссис Пигрем, последнюю неделю приобрела отвратную привычку входить в мой номер едва ли не в любое время, а мне приходиться ей врать что я рада видеть и ее и ее слугу. Представьте мой восторг, вместо того чтобы блаженно проспать до обеда я вынуждена выслушивать многочисленные сплетни о людях, которых никогда не видела! А ее лакей все время молчит, да-да! Такой странный парень, но вы верно уже успели заметить… Молл старательно уводила тему в сторону, даже не для Клода а от самой себя. В какой-то момент ей даже стало жаль своего спутника – он производит впечатление человека честного и открытого, а у нее на совести есть масса темных пятен. - Так что я не могу похвастаться полной откровенностью, разве что с подобающим человеком – продолжила она, бросая очередной взгляд на сэра Вильяма, и отмечая что он положительно нравится ей все больше и больше. - А вы давно в Танбридж-Уэллз? Я вижу, вы хорошо ориентируетесь в городе.
Клод Дюваль: - В городе... - вздохнул Клод, рассчитывавший, что дама изъявит готовность говорить без околичностей, и тем самым значительно спрямит ему путь до своей постели. - Здесь очень трудно заблудиться даже в первый день после приезда, а я в Танбридже уже третью неделю. Миссис Пигрэм, при всей своей несносности, до сих пор была единственной достойной компанией... К счастью, местные воды все-таки благотворно сказались на моем здоровье, и я через неделю собираюсь возвратиться в Лондон. Я уже был здесь полгода назад, поправлялся после дуэли, но - тсс! - я этого не говорил, а вы не слышали, - он с улыбкой приложил палец к губам. - Вы ведь знаете, поединки чести запрещены. Громыхающая Ведьма и ее безмолвный лакей могли бы дать пищу для многочасовой беседы, исполненной самых смелых домыслов, однако Дюваль куда больше был заинтересован в том, чтобы самому стать предметом разговора.
Мэри Флендерс: - Дуэль? – заговорщическим шепотом повторила Молл. – Вы сражались на настоящей дуэли? И чье же доброе имя вы защищали - свое, прекрасной дамы, или же это вас вызвали на поединок чести? Впрочем, если мое любопытство не совсем уместно - не отвечайте, ваше право. И какова же нынешняя причина вашего приезда в этот прелестный городок, старые раны или новые? Вдова смутилась, поняв что ненароком засыпала собеседника целым ворохом вопросов, возможно и не совсем тактичных на данный момент знакомства. Было бы весьма прискорбно потерять доверие человека из-за собственной болтливости. Кстати, кажется он сказал что через неделю возвращается в Лондон? Но с другой стороны, есть целая неделя чтобы ненавязчиво убедить взять ее с собой, нельзя же оставаться в этом захолустье навсегда.
Клод Дюваль: Миссис Флендерс так упорно именовала захолустный Танбридж городом, что Клод невольно испытал к ней острую жалость. Он не совсем бесстыдно льстил, говоря, что дама могла бы понравиться при дворе - все задатки у нее к тому были, включая даже деньги, дело было только за хорошими знакомствами. - На самой что ни на есть настоящей, - повел бровями Клод. Очевидно, прелестная провинциалка не знала, сколь ничтожны бывают поводы, которые побуждают придворных джентльменов скрещивать шпаги во имя чести. - Но должен вас разочаровать, дело было вовсе не в женщине. Вообразите себе - какой-то щенок, мальчишка с молочными усами, осмелился намекнуть, что мы, Брэндоны из Иверага, поддерживали парламент. Мы! Мой отец сражался при Марстон-Муре, мой брат пал при Нейсби, сам я был обречен на скитания в чужом краю... - Дюваль сам себя оборвал на полуслове и прикусил губу, как бы сдерживая возмущение. - Простите, вы видите - я сам не свой становлюсь от одной мысли об этом.
Мэри Флендерс: Мэри едва не фыркнула, услышав изложенный Клодом повод для дуэли. Она конечно знала о том, что бывают поединки чести, но представляла причины посерьезней чем схватка двух оголтелых юнцов из-за того, что кто-то кому-то осмелился намекнуть. Впрочем, если мужчина способен отстоять себя и в таких казалось бы мелочах – для Мэри, конечно – то определенно он годиться и на большее. - Порой люди сами не понимают о чем говорят, и если им вовремя не указать на это, то дальше явно будет только хуже – с ноткой легкого презрения произнесла Мэри. – Жаль только что приходится прибегать к столь опасным для жизни вещам как дуэль, вас же могли смертельно ранить! Пейзаж и местные жители тем временем не переставали умилять своей сельской простотой, отчего вдове становилось еще хуже. Запахи становились все более невыносимыми, похоже неподалеку находился скотный двор. - Порой сокровище можно найти в самых неожиданных вещах – задумчиво добавила миссис Майфер. – Например, кто бы знал раньше, что в Танбридж-Уэллз находится целебный источник.
Клод Дюваль: - Точнее, кто бы мог предположить, будто мерзкий вкус и запах может означать не то, что источник превращается в болото, - внес существенную поправку Клод. - Если я верно понял, врачи порекомендовали вам здешние воды как средство от меланхолии, но, по-моему, это не совсем то лекарство, которое исцеляет душевные раны. В вашем случае куда лучше помогает время и приятные впечатления. Вообще мне кажется варварством этот обычай длительного траура! Все время растравлять рану, служить живым напоминанием о несчастье друзьям и родственникам... - он осуждающе покачал головой. - Разумеется, вдовы страдают от меланхолии, а их мужья смотрят с небес на эти терзания и не могут утешиться. Нет, конечно, надо чтить их память, но не ценой же собственной жизни. Можно думать, вы бы меньше уважали своего супруга, если бы на вас было надето что-то розовое.
Мэри Флендерс: - Да, вы правы, – улыбнулась вдова – Для истинных переживаний не имеет значение цвет и фасон одежды. И знаете, что раздражает в трауре больше всего? Все эти сочувственные взгляды и выражения соболезнований от людей, которые видят тебя в первый и, возможно последний раз. Никогда не поверю, что им действительно жаль совершенно незнакомых людей, а неискренность порой ранит побольнее шпаги. Тут она вспомнила что и сам Клод вначале их знакомства истово выражал соболезнования и попыталась смягчить свое негодование: - Разве что их оправдывает подобающее хорошее воспитание. Врачи же действительно направили меня лечить сюда меланхолию водами целебного источника, но за несколько дней я так и не побывала возле него ни разу. Разве могут несколько кружек сомнительной жидкости исцелить душу? За время их неспешной прогулки Мэри поняла, что ее нежелание покидать гостиницу было оправданным даже без страха преследования. Смотреть в Танбридже было решительно не на что и не на кого.
Клод Дюваль: Ведомый природной любознательностью, Клод всего однажды испил целебных вод Танбриджа. Последовавшее за этим жесточайшее расстройство желудка убедило его в том, что перед возможным любовным свиданием лучше угощать даму вином. - Вы, несомненно, правы, сударыня, - воодушевленно подхватил он. - Надо прислушиваться к своим чувствам. Животные, например, сами находят лекарственные растения - безо всяких врачебных предписаний. Я, конечно, не хочу сказать, что нам надо уподобляться диким зверям, но здравый смысл часто противоречит всему, что говорят доктора медицины. Что же, если мы оба пренебрегаем советами врачей, может быть, нам и не стоит ходить к источнику, чтобы лишний раз смотреть на всех этих больных и страждущих? Дюваль выразительно поморщился - в самом деле, леди и джентльмены, привозящие в Табридж-Уэллз самые разнообразные болячки, от подагры до сифилиса, производили удручающее впечатление. - Позвольте пригласить вас на прогулку по окрестностям, миссис Флендерс?
Мэри Флендерс: - С удовольствием продолжу прогулку с вами, сэр Вильям – с воодушевлением ответила Мэри. Она была рада тому, что он не поведет ее к источнику, аки к алтарю, и не придется пить воду, которую не может переварить желудок миссис Пигрем. Да, похоже ее подруга еще долго будет вспоминаться вдове Майфер… Особенно если с Вильямом все сложится. Мэри улыбнулась Клоду, все еще радуясь что он хорош собой. Пусть молод и горяч – судя по дуэли - но это только в плюс! В голове вдовы уже складывались очаровательные картинки уютного семейного быта, в центральной композиции которого находилась Молл, восседающая в дорогом кресле, в окружении прислуги и… Просто «и», дети в дальнейшие планы молодой женщины не входили.
Клод Дюваль: - Мы могли бы пройтись по лугу вдоль межи вон туда, к роще, - предложил Дюваль спутнице, уже сворачивая в означенном направлении. Он уповал, что три тысячи фунтов, которые оставил своей вдове мистер Мэйфейр, заключаются не только в платьях, украшениях, столовом серебре и дюжине штук голландского полотна. Клод был избалован и любил наличные деньги, ни ювелирные изделия, ни векселя на предъявителя не радовали его сердце так, как незатейливые кружочки с чеканными профилями монархов. Луг, куда он так галантно пригласил свою даму, действительно был достоин всяческого восхищения - розовые островки клевера в сочной зелени, белые звездочки ромашек и маргариток, желтые полевые ирисы, напоминающие геральдические лилии... Безупречную гармонию природы нарушала исключительно коза, привязанная прямо посередине лужка. Она очерчивала круг за кругом, насколько позволяла веревка, угрюмо и сосредоточенно, словно мул у мельничного ворота, и время от времени издавала пронзительное блеяние.
Мэри Флендерс: Неприятные запахи Танбриджа сменились ароматами летней лужайки. Молл выдохнула от вида окружающей красоты и, чуть придержав подол длинного платья, прошлась по лужайке так осторожно, словно боялась примять траву. Опустившись на колени, она начала избирательно срывать особенно красивые цветы и добавлять их к своему повядшему букетику из анютиных глазок. Молодая женщина столь увлеклась процессом, что очередной вопль стоящей в отдалении козы заставил ее вздрогнуть и выронить все цветы из рук. - Такое впечатление будто бы она боится, что я заберу все лучшее с собой – засмеялась Мэри, смахивая прядь волос с лица. – Простите, сэр Вильям, я слишком глубоко ушла в свои мысли и едва не позабыла о вас. Все-таки иногда приятно отвлечься от городской суеты и побыть наедине с природой… А вы никогда не представляли себя в роли владельца большого домашнего хозяйства? Козочки, уточки, другие… животные. Молл отвернулась и едва не прыснула от смеха, представив Клода в рабочей одежде. Вот он сосредоточенно убирает в коровнике, вот сгребает сено в высокий стог, а после, утерев пот со лба, кричит: «Жена! Обед готов?!». Но что поделать, вопрос уже был задан, теперь оставалось лишь надеяться что ее спутник не сочтет его издевательским.
Клод Дюваль: Как человек, чьи ранние годы прошли на фоне нормандских коровников, Клод слишком хорошо представлял себе отупляющее однообразие деревенской жизни. И мысль о том, что он мог бы всю жизнь провести с вилами у навозной кучи, приводила его в исступление. Дюваль всегда хотел быть не тем, кем родился; став лакеем, он желал сделаться господином, и хотя сейчас не мог похвалиться дворянской грамотой, ни по речи своей, ни по манерам не отличался от тех молодых людей, что принадлежали к высшей английской знати. А если в речи Вильяма Брэндона и проскальзывал французкий ацент, то он легко объяснялся жизнью в изгнании. - Владельца? Почему бы и нет... - задумчиво промолвил Клод, срывая ромашку и протягивая ее даме, чтобы та могла дополнить свой букет. - Однако на расстоянии, чтобы коровы, уточки и прочие находились не ближе десяти миль от Лондона, где намерен жить я. Предпочитаю более изысканное общество. Его последние слова потонули в негодующем блеянии козы, обнаружившей, что с ее богатого стола воруют лучшие куски. Угрожающе наклонив увенчанную острыми рогами голову, она двинулась к непрошеным гостям.
Мэри Флендерс: Мисис Мэйфер вскочила с травы и спряталась за спину Клода, откуда теперь вела свои наблюдения за расшатывающимся колышком, к которому было привязано ныне агрессивное животное. - Вы же не заколете шпагой бедную козочку? – с нарочитым ужасом произнесла она – Мне не столь жалко ее шкуру, просто как бы ее хозяин не вызвал на дуэль вас. Впрочем, если мы предпримем попытку бегства, это не будет считаться поражением если никто и не увидит, правда? И если все-таки она нападет первой, хватайте животное за рога и держите крепче, пока я буду привязывать ее обратно. Она едва удержала смех при представившемся зрелище, главное чтобы в тот самый момент не появились хозяева животного, а с учетом кем-то сказанной истины «животное имеет характер своего хозяина» - бодаться с ними не очень-то и хотелось.
Клод Дюваль: Первым порывом Клода в самом деле было схватиться за шпагу, но слова Мэри вовремя отрезвили его - хорош же будет доблестный защитник дамы, обагривший клинок в крови матерого чудища! Следовало признать, миссис Мэйфейр предложила куда более достойный, пусть и не такой впечатляющий, выход из нелепой ситуации и, убрав руку с эфеса, Дюваль приготовился брать быка, то есть козу, за рога. Животное было настроено решительно. Судя по аллюру и победному кличу, мирная с виду коза обладала изрядным военным опытом и шла в атаку далеко не впервые. Клод был вполне уверен, что сумеет отразить ее натиск, однако самоуверенность сослужила ему плохую службу. Едва он коснулся рогов, как коза, высвобождаясь, наклонила голову еще ниже и с такой силой боднула противника в бедро, что тот не устоял на ногах и рухнул навзничь, увлекая за собой миссис Флендерс.
Мэри Флендерс: Приличной женщине любого возраста не пристало разражаться грубой бранью даже в самых странных обстоятельствах. Например, когда во время первого свидания кавалера повергает на землю некрупный представитель домашего скота, а дама вынуждена падать следом. Однако Молл не из тех женщин, которые будут лить слезы и уступать мужчину каким-то невоспитанным и дурнопахнущим козам, поэтому она тут же вскочила, уцепила животное за рога и потащила в сторону, не принимая возражений ввиде брыканий и попыток освободиться. Колышек был загнан в землю, а соперница под яростным напором сдалась и сделала вид, будто бы ничего особенного не произошло и снова принялась меланхолично жевать траву. - Иные существа женского пола понимают только язык грубости – рассерженно сказала Молл, возвращаясь к Клоду. Щеки вдовы горели от гнева, она попыталась было пригладить растрепавшиеся волосы, однако быстро бросила это бесполезное дело. «Теперь мне придется убеждать всех кто был свидетелем нашей встречи в том, что у меня такой безумный вид из-за какой-то козочки, а не того что они подумают» - подумала она и неожиданно улыбнулась.
Клод Дюваль: Сцена с козой, если бы ей нашлись очевидцы, могла бы навеки превратить Брэндона в посмешище для всего танбриджского общества. Однако, к счастью, единственной свидетельницей пережитого незадачливым кавалером позора была миссис Мэйфейр, а сэра Вильяма вовсе не существовало на свете. То, что баронет мог бы счесть концом едва наметившегося романа, всего лишь внушило Дювалю еще больший азарт. Завоевать женщину, в глазах которой тебе довелось оказаться смешным - есть ли более почетная победа? Потирая ушибленное место, он поднялся, припадая на ногу, и криво улыбнулся вдовушке: - Браво, миссис Мэйфейр, вы так ловко управились с этой тварью!.. Однако я, кажется, пострадал несколько сильнее, чем можно было ожидать.
Мэри Флендерс: - Скорее наоборот, вы потерпели меньший урон чем могли бы понести, коза могла прицелиться в колено или... проткнуть рогами вашу ногу насквозь, согласитесь, это было бы гораздо хуже. – Ободряюще заметила вдова. – А это явно всего лишь сильный ушиб, немного покоя и он исчезнет, не оставив ни следа. Однако вы весьма мужественно встали на пути разъяренного животного, не каждый мужчина способен на такое! На самом деле миссис Майфер смутно поняла что произошло - слишком уж все быстро случилось, однако не упрекать же потенциального жениха в неумении обращаться со скотиной, ему это просто не положено по статусу в обществе. - Наверное нам стоит вернуться обратно и продолжить прогулку позже, только наверное уже в более безопасных местах – с прежней улыбкой добавила Молл, поправляя платье. Конечно оно уже было запачкано травой, однако на черной ткани это не было столь заметно.
Клод Дюваль: Клод потянулся галантно смахнуть сухой лист, прилипший к юбке вдовы, однако ноющая нога подвела джентльмена, и он, чтобы избежать нового падения, крепко обхватил миссис Мэйфер за талию, прижимая к себе. Даже если бы дама заподозрила некое непристойное намерение, возразить ей было бы нечего. - Вы не правы, сударыня, - проникновенно промолвил Дюваль, глядя ей в глаза, - невозможно пострадать больше, чем уже пострадал я во время этой прогулки. И Бог с ней, с козой и ее рогами.... Вашими очами я ранен в самое сердце и истекаю кровью. Выражение, с которым произносилась эта фраза, он подсмотрел у господина Бельроза в Бургундском отеле, а потому полагал: что хорошо для парижской публики, просто обязано произвести впечатление на английскую провинциалку.
Мэри Флендерс: - Вы уверены? - выпалила Мэри и тут же прикусила язык, который как водиться мог быть и врагом. Пытливый взгляд вдовы опустился на уровень грудной клетки Дюваля, словно отыскивая следы метафорического ранения. Одновременно она пыталась разрешить сложную проблему – насколько прилично порядочной женщине находиться столь близко к мужчине, с которым познакомилась несколько часов назад? С поправкой на то, что он все-таки кандидат в супруги, который однако еще не успел подтвердить серьезность своих намерений. Единственный свидетель их объятий делала вид что ничего особенного не происходит, да и вообще мол я уже сделала все что смогла чтобы это предотвратить… Далее крутить головой по сторонам показалось неприличным, и Молл вновь посмотрела в карие глаза своего спутника, на этот раз с воодушевлением, а не изумлением от его неожиданного поступка. - Признаться, вы тоже произвели на меня неизгладимое впечатление, сэр Вильям, и я искренне надеюсь, что наше знакомство продолжится в… более подобающих обстоятельствах. – многозначительно закончила вдова.
Клод Дюваль: Вдова озвучила сокровенный желания самого Клода, поэтому тут же в самых изысканных выражениях была заверена в том, что для сэра Вильяма нет большей чести и удовольствия, нежели и впредь сопровождать даму в прогулках по Танбриджу и его окрестностям. Лишь после этого Дюваль соблаговолил разомкнуть объятия и почтительно приложился к ручке миссис Флендерс, не желая пугать ее галантным натиском в первый же час знакомства. Он уже успел усвоить, сколь строги деревенские нравы. Приятные прогулки продолжались три дня, прежде чем Клод убедился, что рыбка не сорвется с крючка и можно разводить огонь под жаровней. В этом немало помогло также свидетельство миссис Пигрэм, тщательно наблюдающей за развитием романа и щедро делящейся своими наблюдениями с обеими сторонами. Тщательно выбрав уединенное и живописное местечко в дальней роще - на этот раз Клод предварительно убедился, что ни скота, ни пастухов поблизости не ожидается - он пригласил даму разделить с ним трапезу на природе.
Мэри Флендерс: Воспоминания о прошлом были безжалостно смяты и заброшены в дальний угол памяти, ровно как и невеселый наряд вдовы спрятан на дне небольшой сумки с остальными вещами. Главное что за столько короткое время в Тамбридже удалось найти новое платье, пусть довольно-таки простое, но и не похожее на последний шик сельской глуши. Конечно тут не обошлось без пресловутой миссис Пигрем, но здесь похоже ничего не случалось без ее ведома и участия. - Вы меня в очередной раз приятно удивляете, сэр Вильям – восторженно сказала Молл, выходя за ним на небольшую полянку. Дневной жар не доходил до этого места, солнечные лучи мягко рассеивались через густую зеленую листву и создавали весьма уютную атмосферу. – Очаровательное место, как раз то что нужно для двух людей, желающих приятно провести время за скромным обедом вдали от чужих взглядов. Взглядов ей действительно хватило после первой их прогулки, от насмешливо-понимающих, до сочуственно-осуждающих, но объяснять что-то посторонним людям у Молл не хватило ни сил, ни здравого смысла. Следующие три дня Дюваль и дальше производил впечатление весьма недурного человека по своим манерам, и Мэри нет-нет да сожалела о том, что пока он не позволял себе так же крепко обнять ее как и при первом свидании.
Клод Дюваль: Скромный обед был загодя накрыт нарочно для этого нанятым трактирным мальчишкой на скатерти, расстеленной прямо на траве, и Клод надеялся, что в яства наползло не слишком много муравьев. Увы, у пасторалей были свои издержки. Бросив парню монетку, Дюваль помог даме присесть на подушку в пестрой наволочке - она сегодня должна была послужить миссис Мэйфейр вместо трона. Вполне довольный оплатой, временный ливрейный лакей сэра Вильяма вприпрыжку удалился прочь, слишком демонстративно, чтобы тот поверил, будто мальчишка не притаится в ближних кустах, чтобы подглядывать. Впрочем, Клода это нисколько не смущало, свидетель в его деле был скорее полезен, нежели вреден. Исподволь расспросив людей, умудрившихся не водить близкого знакомства с миссис Пигрэм, а потому беспристрастных, он услышал то же, что твердила Громыхающая Ведьма: миссис Мэйфер унаследовала три тысячи фунтов и была завидной невестой. - С вами я понял, что такое уединение вдвоем, - Клод вложил в руку вдовы бокал с вином, попутно нежно пожав ее запястье. - Наше знакомство исцелило мои телесные муки куда быстрее, чем все воды и грязи Танбриджа, но душа... - он выразительно вздохнул, глядя куда-то в вырез миссис Мэйфейр.
Мэри Флендерс: - Боюсь что у меня все наоборот, душа исцелена, но вот сердце… Не ищите открытых ран, это все лишь очередное поэтическое сравнение – рассмеялась Мэри, перехватив взгляд спутника. Неприкрытое любопытство Клода слегка льстило вдове, все-таки он был ее моложе и наверняка насмотрелся в Париже и более впечатляющих телесных форм. Хотя… Женщины наверное везде одинаковые. - Отсюда вероятно и появляются истории о целебных источниках – вернись я в Бат, тамошние врачи наверняка бы захлопотали вокруг и сочинили новую сказку о водах, способных отличным образом влиять и на душу. Миссис Мэйфер отпила из бокала и отставила его в сторону, нацелившись на овсяную печеньку, оказавшуюся неожиданно свежей и едва ли еще не теплой.
Клод Дюваль: Клод, в свою очередь, пригубил из бокала, решив не отвлекаться на здравицы, и со вселенской грустью во взоре промолвил: - Так значит, это правда, миссис Мэйфейр? Я слышал от миссис Пигрэм, будто вы собираетесь возвращаться домой, но не думал, что так скоро... Получается, мы с вами уезжаем из Танбриджа одновременно, - он немного помолчал, наблюдая, как вдовушка своими прелестными зубками откусывает печенье. - Уезжаем вместе, чтобы продолжить путь по разным дорогам и, возможно, никогда более не увидеться. Мысль об этом лишает меня рассудка...
Мэри Флендерс: -Да, мне скоро нужно будет возвращаться в свой город – несколько помрачнела Молл. – Друзья семьи пообещали что не оставят меня в трудную минуту, и намекали на то, что уже нашли человека, который якобы поможет скрасить мой быт и совершенно равнодушен к моему скромному капиталу. Но они совершенно забыли о главном! Вдова схватила бокал и отпила несколько глотков, словно пытаясь таким образом проглотить очередную собственную неправду. - Они забыли, брак не может существовать без любви, вы понимаете о чем я? – после очередного многозначительного взгляда миссис Мэйфер вздохнула и продолжила. – И теперь мне кусок в горло не лезет, как только представлю, что нам с вами придется расстаться…
Клод Дюваль: "Ути, моя радость!" - Клоду очень хотелость потрепать сообразительную вдовушку за щечку, однако он со всей возможной куртуазностью взял Мэри за руку и снова устремил на нее томный взор. - Но ведь мы могли бы не расставаться! - воодушевленно воскликнул он. - Зачем нам терять друг друга, если ничто не препятствует нам быть вместе! Тут Клод решил, что пора приступать к более решительным действиям и властно привлек миссис Мэйфейр в свои объятия, стиснув даму достаточно крепко, чтобы ощутить, как ее пышный бюст прижимается к его груди, и в то же время достаточно осторожно, чтобы у вдовы не возникло мысли о насилии. - Мы молоды, свободны, состоятельны - и главное, главное! - испытываем взаимную сердечную склонность! Сама судьба свела нас, и мы не должны отвергать ее подарков... Мэри! Будьте моей женой!
Мэри Флендерс: -Кыш отсюда! – почти беззвучно шикнула вдова, приметив высунувшегося из кустов мальчонку, который то ли хотел получше пригреть свои лопоухие уши, то лелеял надежду рассмотреть поближе открывающуюся перспективную сценку. Ее устрашающий взгляд после исчезновения свидетеля вновь стал томным, и она с жаром ответила Клоду: - Сэр Вильям, разве могу я противится судьбе? И раз два любящих сердца встретились, нельзя же их разъединить! Конечно, я согласна, и более чем уверена - никто из нас не будет разочарован… Упоминание о разочарованиях сейчас вероятно было лишним, но Дюваль столь крепко обнимал вдову, что мысли и слова ей практически не подчинялись. Впрочем, близость предстоящего богатства действовала ничуть не хуже физической.
Клод Дюваль: Вместо того, чтобы громко провозгласить себя самым счастливым человеком в мире и поклясться быть хорошим мужем до гробовой доски, Клод пустил в ход красноречие иного толка. Поцеловав руку Мэри, он взял ее лицо в ладони и принялся осыпать легкими, едва ощутимыми поцелуями, пока губы новоявленых жениха и невесты не встретились. Дюваль не знал, как там обстояли постельные дела супругов Мэйфер, однако большинству женщин нравилось, когда с ними обращаются нежно, а поэтому решил не проявлять свой галльский темперамент во всей красе. Целовались они долго, во всяком случае, до тех пор, пока Клоду начало уже не хватать дыхания, а его руки уже добрались до шнуровки на платье вдовушки. - А давайте сбежим? - внезапно предложил он, исподволь распуская лиф миссис Мэйфейр.
Мэри Флендерс: -Сбежим? – переспросила Молл, распахивая глаза и несколько мгновений изучая обстановку, словно уже забыла где они и что происходит. Щебетание летних птиц и море зелени явно указывали на то, что с поляны будущие муж и жена никуда не уходили… Внутренние ощущения иногда имеют дурную привычку расходиться с реальностью. «А он определенно способен на большее, чем Томас Мэйфейр, которого супруга интересовала мало даже в период «ухаживаний». Или мне теперь так кажется?» - Давайте сбежим, – томно продолжила она, перебирая густые пряди волос Клода – Только боюсь те самые друзья семьи и родственники вряд ли обрадуются столь скоропалительно принятому решению… Они же совсем не знают вас! А у меня наоборот, такое чувство, как будто бы прошло не три дня, но, по меньшей мере, три года…
Клод Дюваль: Клод к тому времени уже успел распустить корсаж достаточно, чтобы взяться за ленту, стягивающую вырез сорочки миссис Мэйфейр - тут уже таиться никак не получалось, но дама, похоже, нисколько не была против творящегося бесчинства. - А мне кажется, что я любил вас еще до того как встретил, - доверительно поведал он, нежно целуя грудь новоиспеченной невесты. - Хранил это чувство в сердце, ждал, пока на моем пути встретитесь именно вы.Но я уже говорил вам о своем безумии, и смел надеяться, что оно заразно... Положите руку на сердце, - он услужливо сделал это за даму, чтобы той не пришлось себя утруждать. - А теперь спросите себя - действительно ли вы хотите, чтобы целая толпа моих и ваших родичей и знакомых рассматривала нас, как беговых лошадей? Чтобы вас засыпали советами, как вести дом и воспитывать детей? Чтобы старухи закаркали о нарушенном трауре? Спросите свое сердце, Мэри, - Клод чуть стиснул ее грудь в ладони. - Оно вам ответит чистую правду.
Мэри Флендерс: Мэри не хотела. Не хотела возвращаться в Бат, ходить по его улочкам, прикрываясь платком, чтобы не приведи Господь кто-то узнал ее и крикнул «Миссис Мэйфейр! Не желаете ли вы отдать долги вашего супруга?». Или хуже того: «Сэр Вильям Брендон! Ваша жена не та ли Мэри, предыдущий муж которой удрал сверкая пятками в неизвестном направлении?». О, это было бы ужасно стыдно… Ровно как и то, что мальчишка лакей растрезвонил бы по всему Танбриджу, как недавно упивавшаяся трауром вдова бесстыдно предается ласкам с новым знакомым. И, судя по мелькнувшей тени, паренек решил сменить точку обзора, дабы вид, открывающийся Клоду, предстал и перед ним во всей красе. - Вы снова правы, и как бы мне бы ни было тяжело… - Молл подалась в сторону, непослушными пальцами цепляясь за шнуровку корсета с целью вновь придать себе приличный вид. - … Но придется на этот раз поставить их перед фактом, должно же быть у меня свое мнение хоть раз в жизни? И после того, как мы разрешим все мелкие формальности с нашим браком, я отдам свое сердце прямиком в ваши руки… «Но не раньше» - мысленно добавила она, сохраняя самое благостное выражение лица, чуть омраченное то ли мучениями от предстоящего обмана несуществующей родни, то ли еще от какого факта…
Клод Дюваль: Как подлинно галантный кавалер, Клод не мог не придти даме на помощь, однако прежде, чем снова туго затянуть корсаж, он не отказал себе в удовольствии на мгновение спрятать лицо на груди будущей леди Брэндон, вдыхая смутный аромат духов. Нельзя сказать, будто ему не пришлось сделать над собой никакого усилия, чтобы добровольно отстраниться от всех прелестей невесты, заставивших его даже ненадолго позабыть о пресловутых трех тысячах фунтов. - Мы преодолеем все преграды к нашему браку, - пылко заверил Дюваль, легонько, одними губами прикусив нежное ушко Мэри. - И случится это не дальше, чем завтра. Следующей ночью мы будем спать на одной подушке. Поскольку узнать мнение родни баронета о предстоящей свадьбе не представлялось возможным, Клод намеревался сделать все, чтобы свадьба прошла в лучших традициях чувствительных пьес. Грохочущая по ночной дороге карета, сонный священник, перепуганные свидетели... - Утром мы выезжаем в Шотландию, любовь моя. В Ивераг, на землю моих предков.
Мэри Флендерс: - О да! – выдохнула уже практически бывшая миссис Мэйфер, отгоняя полубезумные мысли вновь ослабить ставший тесным верх платья. Кажется, еще час назад Дюваль упоминал о скором отъезде в Лондон, и вот уже готов едва ли не сейчас забыть о подобающих приличиях и затащить знакомую трех дней в церковь под венец… Что может быть прекрасней? Разве только то, что к пылкому сердцу и нежным но настойчивым рукам сэра Вильяма явно прилагается поместье и недюжинных размеров капитал. Но кстати, нужно же новое платье, какие-то гости или свидетели, пресловутый священник и еще что-то… Что ни свадьба, все настолько волнительно и каждый раз как будто первый. «Последний, этот раз точно должен быть последним» - Мэри взяла пустой бокал, забыв о том что вероятно следовало бы к недавней реплике добавить что-то более внятное. Однако не сходящий с доселе бледных щек румянец и блуждающую улыбку вкупе с блеском в глазах вероятно можно было трактовать как… В любом случае, думать о чем-то сейчас категорически не хотелось.
Клод Дюваль: Воодушевление, с которым миссис Мэйфейр встретила мысль о поездке в Шотландию, заставило Клода пожалеть о своей уступчивости. Однако оно же сулило немало приятных часов наедине со столь несдержанной в своих страстях особой. Будущий молодожен полагал, что их медовый месяц не продлится до той роковой минуты, когда у Мэри будут все основания из нежного ангела превратиться в кошмарную мегеру. - Будьте готовы завтра к девяти, за вами в гостиницу прибудет карета. Вы скажете всем, будто отправляетесь ухаживать за внезапно заболевшей тетушкой, - Клод нежно обводил пальцем вырез платья, скрывший от нескромного взора подлинные сокровища плоти. При этом у него был тот же мечтательный вид, что и у кота, провожающего взглядом крынку сливок в руках хозяйки. - Я встречу вас за городом, и мы продолжим путь вместе. Например, до Крэйнбрука. А там мы найдем священника, который возьмет на себя труд соединить нас узами брака без лишнего шума.
Мэри Флендерс: План, изложенный Клодом, походил на какой-то увлекательный роман, оставалось только включить в него погоню за каретой, уносящей вдаль жениха с невестой. А уж кто бы участвовал в преследовании – недовольная родня Мэри или шайка разбойников, позарившихся на пыльный экипаж – не имеет столь большого значения, главное чтобы все закончилось… да, именно свадьбой, все как полагается в подобных историях. - Я буду ждать завтрашнего утра, и постараюсь даже выглядеть крайне озабоченной скорым отъездом и болезнью своей несомненно милой родственницы – улыбнулась Молл, прикоснувшись к свободной (от изучения выреза ее платья) руке будущего супруга. Учитывая как искусно миссис Мэйфер представлялась убитой горем вдовой, такая мелочь как повод для покидания Танбриджа вряд ли могла составить серьезную проблему.
Клод Дюваль: - Я уверен, вы справитесь, - Клод легонько поцеловал свою невесту в губы. - А теперь... почему бы нам не отметить помолвку? - предложил он, уже наливая вино в пустой бокал Мэри. - За наш брак, любовь моя, скорый, но долговечный! Разочарованным этим обедом на траве остался разве что мальчишка-соглядатай - вино было выбрано подлинным знатоком, еда радовала видом и вкусом, миссис Мэйфейр казалась вполне счастливой своей женской участью, а о самом Дювале нечего было и говорить. Рыбак, изловивший русалку, не мог бы радоваться больше мнимого баронета, уже составляющего список самых необходимых покупок. Остаток дня Клод посвятил тому, чтобы нанять кучера и экипаж, втолковать вознице, что от него требуется, а также выкупить из заклада пару обручальных колец, принадлежавших кому-то менее везучему, чем расторопный француз. Как и было обещано, экипаж подкатил к гостинице ровно в девять, а сам Клод в это время уже восседал на своих нехитрых пожитках под старым дубом у дороги на Крэйнбрук, нетерпеливо покусывая веточку мяты.
Мэри Флендерс: -Мне очень жаль что вы покидаете нас столь скоро – с долей недовольства и разочарования сказала миссис Пигрем, дела ударение на слово «нас». Губы старушки поджались, дабы еще более показать степень ее возмущения отъездом своей молодой подруги. - Моя воля – и я бы осталась здесь хоть на всю жизнь – вздохнула Мэри, несколько нервно сжимая ручки небольшой дорожной сумки. – И я сама не ожидала вчерашнего известия, но родственные связи для меня превыше всего… К счастью, в этот самый момент их обдал утренней пылью подъехавший экипаж, и вдове не пришлось отвечать на следующий вопрос «А как же сэр Вильям?», который несомненно прозвучал бы. Наскоро распрощавшись с местным источником знаний обо всех в округе, Молл разместилась на неудобном сидении. Когда карета отъехала на значительное расстояние от гостиницы, молодая женщина позволила себе не сдерживать улыбку. В первом своем обещании Клод не обманул, оставалось только надеяться, что и дальше все пройдет столь же гладко.
Клод Дюваль: Клод нисколько не сомневался в том, что миссис Мэйфейр встала с постели задолго до назначенного срока и украдкой поглядывала в окно, поджидая присланную карету. В ожидании он коротал время, размышляя на богословские и законоведческие темы, а именно - можно ли считать брак недействительным, если один из супругов не объявил о своем иноверии? Вопрос этот интересовал его чисто умозрительно, поскольку при необходимости Дюваль был готов притвориться хоть турком. Дальнейшая же судьба Мэри зависела исключительно от того, сумеет ли она воспользоваться полученным жизненным уроком и остатками от своих трех тысяч фунтов. - Вот и взошло мое солнце, - Клод проворно забрался в карету и поспешил поцеловать невесте руку. - Я провел нынче бессонную ночь... Молю Бога, чтобы следующая тоже была беспокойной, но по более приятной причине.
Мэри Флендерс: Вопреки обычному, дорожная тряска на жестком сидении нисколько не испортила благодушного настроения Молл. В голове ее крутились самые разнообразные мысли, начиная с того, насколько прилично выходить замуж в неподобающем наряде, заканчивая соображениями как лучше преподнести новость о потерянном состоянии. Все-таки каждая миля все больше приближала ее к уже настоящему богатству и объяснениям по поводу своего… Впрочем, Вильям Брендон вряд ли сильно расстроится от потери каких-то трех тысяч фунтов – по крайне мере вдова тешила себя этой надеждой. При виде статной фигуры Клода все сомнения и дорожные неудобства вовсе перестали существовать, а бледные щеки вдовы непроизвольно покрылись румянцем. - Я тоже ночью не смыкала глаз, невольно представляла наше сегодняшнее путешествие к совместному будущему – смущенно улыбнулась миссис Майфер откровенности будущего супруга.
Клод Дюваль: На правах почти мужа Клод приобнял свою даму за плечи и привлек к себе, весьма довольный ее откровенностью. - Уже совсем скоро мы будем в Крэйнбруке, - ободряюще промолвил он, игриво наматывая на палец мягкий локон, ниспадающий вдоль шеи Мэри. Строгая прическа ей очень шла, придавая ее профилю сходство с ликом Британии, отчеканенным на новеньких монетах. - Уверен, что никаких препятствий к бракосочетанию не возникнет. Вы божественно прекрасны и свежи, как цветок в утренней росе, но не похожи на глупенькую девицу, сбежавшую с проходимцем. Надеюсь, во всяком случае, что я не произвожу подобного впечатления, - улыбка Клода была настолько невинной, что любой младенец разрыдался бы от зависти. - Мы пробудем там день или два, а потом продолжим путь. Прежде, чем отправиться в Шотландию, в мое родовое поместье, мы непременно побываем в Лондоне. Я просто обязан накупить вам новых нарядов, украшений, сластей, щенков и негритят... Мы пойдем в Каменную галерею посмотреть на короля, в театр - там будет какая-нибудь неприличная комедия, будем кататься на барке... Клод мечтательно зажмурился - на три тысячи фунтов вполне можно было себе это позволить. Хоть ненадолго.
Мэри Флендерс: Молл, прильнув к будущему супругу, с восторгом выслушивала его планы на их совместное будущее. Конечно двумя днями оно не ограничивалось, но что было бы потом сейчас не выглядело настолько важным. Она прикрыла глаза и глубоко вздохнула при представившихся картинках – ворохи платьев, сшитых безусловно по последней моде и по ее меркам, пригоршни драгоценностей, играющих на солнечном свете, десятки негритят, белозубо улыбающихся и готовых следовать за ней хоть на край света… Примерно в этом месте миссиc Мэйфейр тряхнула головой, отгоняя видения. «Зачем мне столько негритят?»
Клод Дюваль: Судя по блаженному выражению лица будущей леди Брэндон, они могли бы вот таким же манером ехать хоть до самой Шотландии, не делая остановок у церковного алтаря, однако в планы Клода это совершенно не входило. Крепко обнимая свою нареченную и время от времени поглаживая ее то по груди, то по коленке, он продолжал разглагольствовать о соблазнах Лондона. Не успел он от восхищения товарами Биржи перейти к блеску Уайтхолла, как экипаж уже загрохотал по улицам Крэйнбрука. - Вот, милая, - Клод указал спутнице на проплывшую за окошком величественную церковь, - здесь мы и обвенчаемся. Как позже выяснилось, у святого Дунстана оказался весьма суровый настоятель. Оставив Мэри прихорашиваться на постоялом дворе, Клод отправился на поиски сговорчивого священника. Обойдя все здания, мало-мальски похожие на культовые сооружения, Дюваль был поставлен перед выбором: либо везти Мэри в другой город (а это давало ей время одуматься), либо запятнать чести семьи Брэндонов, вовлекая даму в обман. После долгих раздумий он все же склонился к последнему. В отведенную им комнату Клод вошел с выражением сдержанной скорби - можно было думать, на улице он столкнулся с воскресшим мистером Мэйфейром. - Любовь моя, - трагически промолвил он, - я вынужден сообщить вам пренеприятнейшее известие.
полная версия страницы